Болдинская осень 11-го «А» - стр. 12
Тут Надежда была с дочерью солидарна. Она тоже в школе их ненавидела, скукотища страшная, времени занимает много, а любви к предмету не добавляет. Однако говорить об этом дочери она, конечно, не стала. Вместо этого произнесла:
– Попроси папу, он поможет.
– Ага. Вот как только спагетти сварит, так сразу и попрошу, – тут же согласилась дочь. – Я ему футболку дала. А он, представляешь, удивился, что ты сохранила его футболку.
У нее пересохло горло. Если до этого еще оставалась маленькая надежда, что они у Андрея, то теперь…
– Вы у нас? – спросила Надежда тихо.
– Ага, папа сам предложил. А то мне учебники перевозить, одежду, то-се… Неудобно.
– Ясно.
Вот, значит, как. И спать он будет наверняка в давно ставшей только ее кровати. И носить ту самую темно-синюю футболку, забрать которую Андрей забыл, а она не выбросила. Не смогла. И в первые дни после развода, ругая себя и называя дурой, она в этой футболке спала. Привыкать к одиночеству нужно постепенно. Сначала нет человека, потом нет его вещей. Запах мужа со временем выветрился, футболка постиралась, но выбросить ее не получилось.
– Ясно, – повторила Надежда. – Не забудь полить цветы.
– Не забуду, – пообещала дочь. – Ну все, я побежала, надо папе помочь овощи вымыть. Буду делать салат. Ты не переживай, у нас тут все хорошо.
Кто бы сомневался… Шах и мат. И сердце в груди стучит часто и гулко. Ее бывший муж в их квартире в своей футболке отваривает макароны их дочери. А потом он будет помогать Ане делать уроки и ляжет… на ее, Надежды, подушку?
И внутри от этой мысли все замирает. Она вот теперь на гостиничной подушке точно не уснет. Будет все думать и думать…
Ника Серова играла на опережение. Прежде чем все разбредутся в торговом центре по своим интересам, следовало обговорить организационные моменты, касающиеся будущих работ.
– Предлагаю всем подняться на фудкорт, – объявила она.
– Ну ты и душнила, – пробубнил Пашка.
– Как-нибудь потерпишь, – парировала Ника.
– Как-нибудь, конечно…
Энтузиазма в глазах присутствующих не наблюдалось, но авторитет Ники, несмотря на отсутствие друзей, был высок, поэтому все поднялись на третий этаж, где действительно располагался фудкорт. Закончить с «организационными моментами» быстро не получилось, потому что сразу захотелось чая, кофе, пирожка… Прошло минут двадцать, прежде чем удалось разместиться за двумя сдвинутыми столами полным составом.
– Что я хотела сказать, – начала Ника, поправив очки. – Нам надо заранее придумать, кто про что будет писать, чтобы не повторяться. И заранее поделиться на группы. Просто если все станут писать про Пушкина – это неинтересно.
– А вдруг все станут писать про Горького? – не согласилась Люда.
– Что-то сомневаюсь, что все будут писать про Горького. Сейчас возьмете «Евгения Онегина»…
– Ты за всех не решай, – немного лениво и свысока перебил Нику Посох. – Я вот вообще еще не определился. Ни с автором, ни с девчонкой.
– Посох, – заржал Славик Митраков, – девчонка-то тут при чем?
– А при том, если я буду что-то снимать, то точно с девчонкой.
Девочки сразу же оживились и посмотрели на Посоха. Перспектива быть снятой им вдохновляла. Кирилл ведь еще наверняка что-то выложит в Сеть, а это уже шанс почти прославиться, ведь просмотры у парня многотысячные.
– Как интересно, – многозначительно протянула Маша, изящным жестом поправив у шеи волосы.