Боги страсти - стр. 2

– Да кто ты, мать твою, такой?! Где Скотт?!

– Скотт? – с совершенно неподдельным недоумением морщит он свой лоб, словно пытаясь припомнить что-то. – А, точно, тот американский ушлёпок, с которым ты трахаешься? – вдруг озаряется его красивое лицо догадкой. – Да, собственно, мне насрать, где он.

И тут я наконец-то нахожу в себе силы сесть на кровати. Или на чём я вообще сейчас лежала. И я снова чувствую горячее дыхание пумы на моём бедре.

– Успокойся, Женя. Всё будет нормально. Если ты меня будешь слушаться, ясно? – вдруг в его голосе звучат стальные ноты, и я снова вижу эти серые ледяные глаза, которые внимательно рассматривают меня.

– Я не Женя. Это недоразумение, – догадка пронзает мой мозг. Ну конечно. Меня с кем-то перепутали, и сейчас всё разрешится! – Я Дженнифер Томпсон.

– Нет, детка. Ты Евгения Суворова. По-русски Женя. Так ведь тебя звала твоя бабушка в детстве, правда?

Я в страхе оглядываюсь по сторонам: какое странное помещение. Будто сложенное из огромных стволов деревьев. Кажется, индейцы так раньше строили? Мой взгляд падает за окно, где, я не верю своим глазам, мягко кружит снег. В апреле. Я что, в Канаде?! Страшное осознание приходит ко мне.

Или нет. Ещё хуже.

– Я на Аляске? – смотрю я на этого странного мужчину, который вдруг словно взрывается хохотом от моего вопроса, и его странная гигантская кошка недовольно утробно вторит ему.

– Нет, блядь, Женя! В Сибири, детка! В Сибири!

Теперь я понимаю. Он безумен. Я в плену у какого-то сумасшедшего, который отчего-то уверен, что мы в Сибири. Это просто невозможно.

Потому что всего лишь прошлым вечером я ещё была в Чикаго. В своём родном городе.

На этом бое без правил в подпольном клубе, мать его!

И только сейчас я понимаю, что я в одних трусиках. Где моя одежда?! Я что, в лапах маньяка? Который тайком вывез меня в Канаду? Это возможно. Граница совсем рядом…

– Ах да, твоя одежда, – и взгляд мужчины скользит по моей голой коже…

Огромная пума довольно урчит, и я наконец-то замечаю, какие странные у неё уши. С кисточками на концах. Я же видела уже таких в зоопарке.

Это не пума. Это рысь.

Чикаго, три дня назад

– Тебе надо сходить со мной хоть на один бой, – в очередной раз предлагает мне Скотт, нагибаясь над чёрной мраморной столешницей и громко втягивая одной ноздрёй полоску белого инея.

– Я подумаю, – снова вру я ему, потому что совершенно не хочу смотреть, как огромные мускулистые мужики ломают друг другу хрящи и кости.

И вообще, откуда у мужчин такая тяга смотреть на других мужчин? Никогда не понимала этого.

Я лежу на огромной, как, впрочем, и всё в апартаментах моего парня, кровати, и с тоской рассматриваю рисунок лунохода на его футболке. Он замирает, зажмурив глаза и зажав пальцем одну ноздрю, пока эта сраная дурь не ударит ему в мозг. Я это точно могу понять по его алому члену, торчащему из-под толстовки: вот он мгновенно твердеет, наливается и выскакивает из его паха, плавно пружиня на весу.

Что это вообще за идиотская привычка разгуливать по дому в одной футболке без трусов?! Он что, думает, что это так сексуально? Что я вообще делаю здесь, – в очередной раз задаюсь я вопросом, когда Скотт направляется к кровати, хватает меня за лодыжку и притягивает к себе:

– Подумай, малыш… – и его пальцы уже отодвигают край моих трусиков, зарываются в мою плоть, начинают неумело и слишком жёстко теребить её, и я морщусь от лёгкой боли.