Боги Иторы - стр. 5

Посреди помоста стояла юная девушка, почти девочка, с раскосыми глазами и печальным выражением на умном лице. Ошибки быть не могло, она была чужаком. Глаза и почти вишнёвые губы выдавали в ней принадлежность к легендарной расе самойи. Это малочисленное племя обитало где-то далеко на востоке, его бойцы славились непримиримостью к врагам и свирепым натиском в бою. Они избегали контактов с людьми и жили по своим, странным для человека законам. Невольники из числа самойи появлялись на рынках Царства невероятно редко, но, несмотря на всё это, не ценились, поскольку они как правило в службе были почти бесполезны, быстро чахли, да и слава о них ходила… – даром выброшенные деньги, сказал бы её отец-сенатор.

Лиона внимательнее присмотрелась к существу на помосте. Девушка-невольница смотрелась прелестно, сколько знакомых Лионе первых красавиц Сонтиса пожелали бы так выглядеть! Однако впалость щёк, безволие во взгляде – она, видно, у торговца уже не первую неделю, ещё пару дней не купят – и приказчики тихо пристукнут её на заднем дворе, да и схоронят её тело от греха подальше в общей могиле. Всё одно помрёт… Лионе стало невыносимо стыдно.

– Смотрите, дорогие гости, она ещё и петь умеет! А ну пой!

Девушка сглотнула, дёрнулась от окрика. Открыла рот, закрыла. Потом опять открыла, издала едва различимый звук.

– Отец, купите её.

– Но Лиона, ты же сама видишь…

– Я прошу, папа, но прошу со всей настойчивостью. Я могу рассчитывать на ваше почтительное к этому моему желанию отношение?

Сенатор и Сандраг переглянулись, второй отвёл взгляд. Лиона не отрываясь смотрела на отца, пусть почувствует себя, как эта девушка на помосте. Повисшая тишина давила и заставляла нервничать.

– Любезнейший, сколько…

Мелодия, словно пронизавшая их искрой наития, угасла также незаметно, как и возникла. Сенатор стукнул кулаком по подлокотнику своего роскошного кресла и прорычал:

– Мы уезжаем. Доставьте её ко мне в паланкин. Купчую подпишем завтра у меня, не хочу это сейчас продолжать.

Лиона тихо напевала себе что-то под нос, то и дело поглядывая на скорчившуюся в углу невольницу. За всю дорогу от неё не удалось добиться ни единого слова. Не слышала б она той песни, так и не знала бы – говорит ли та вообще. Тем не менее, по прибытии невольница-самойи поела горбушку сдобного хлеба с её стола, лицом немного посветлела, уже хорошо. Теперь нужно было решить, что с ней делать, уговорить отца на покупку – одно, но не отдавать же её теперь на невольничий двор в грубые руки надсмотрщиков.

– Вот проблема, хоть бы слова от тебя…

– Госпожа, я могу говорить на вашем языке.

Лиона чуть на месте не подскочила, обернулась.

– Славно. Тогда, пожалуй, оставлю тебя при себе. Прислуживать за столом умеешь?

– Да, я и готовить умею…

– Готовить у нас и так есть кому, а вот лучше скажи, как звать тебя?

Наклон головы, настороженное движение напряжённой спины, о чём думала самойи в этот момент?

– Литарни. На вашем языке это будет Свет Листвы.