Боги, гробницы, ученые - стр. 40
В середине 1953 года пришел второй ответ: англичанину Майклу Вентрису попала в руки найденная не так давно в Пилосе глиняная табличка с группой знаков, не исследованных Зиттигом. Вентрису удалось свободно прочитать ее, ибо оказалось, что текст написан по-гречески, хотя не на основе греческого алфавита. Таким образом, отпала часть толкований Зиттига и в то же время началась новая борьба, которая окончится еще не скоро[16].
Античная филология находится накануне окончательного разрешения интересующей ее проблемы, однако ее разрешение ставит сразу же еще одну, гораздо более широкую проблему перед всей наукой о древности: почему, из каких побуждений на Крите – центре самостоятельной высокоразвитой культуры – за шестьсот лет до Гомера писали по-гречески местными письменами, на языке народа, который в те времена отнюдь еще не был высокоразвитым? Может быть, эти два языка существовали параллельно? А может быть, неверна вся наша древнегреческая хронология? Не возникает ли снова «Проблема Гомера»?
На крито-микенском золотом кольце-печатке изображена восседающая на троне богиня, которую охраняют четыре демона в облике зверей с клювами
Книга Пирамид[17]
«Солдаты! Сорок веков смотрят на вас!»
Наполеон
«О, Матерь Нут! Расправь надо мною крыла свои, словно извечные звезды!»
Надпись на саркофаге фараона Тутанхамона
Глава 9
Поражение оборачивается победой
У истоков археологического открытия Египта стоят Наполеон I и Виван Денон – император и барон, полководец и человек искусства. Часть пути они прошли вместе; они были хорошо знакомы, хотя были совершенно разными людьми. Оба они умели держать перо в руках, но из-под пера одного выходили приказы, декреты и своды законов, а другого – легкомысленные, безнравственные, даже порнографические новеллы и рисунки, которые принадлежат к числу «раритетов для любителей»; тот факт, что именно Денон принял участие как специалист-искусствовед в египетской экспедиции Наполеона, явился одной из тех счастливых случайностей, значение которых в полной мере выявляет лишь будущее.
17 октября 1797 года был подписан мир в Кампо-Формио. Итальянский поход окончился, и Наполеон возвратился в Париж.
«Героические дни Наполеона позади!» – писал Стендаль. Он ошибался. Героические дни только начинались. Но еще до того, как Наполеон, подобно комете, осветил, а потом опалил всю Европу, он отдался «безумному замыслу, порожденному больной фантазией». Беспокойно расхаживая из угла в угол в узкой комнатушке, пожираемый честолюбием, сравнивая себя с Великим Александром, отчаявшись в несвершенном, он писал: «Париж давит на меня так, словно на мне свинцовые одежды. Ваша Европа – это кротовая нора. Только на Востоке, где живут шестьсот миллионов человек, могут быть основаны великие империи и осуществлены великие революции». (Впрочем, высокая оценка Египта как двери на Восток значительно старше: Гете предсказал и политически верно оценил значение строительства Суэцкого канала, а еще ранее Лейбниц в 1672 году составил доклад Людовику XIV, в котором он совершенно правильно – в смысле последующего политического развития – изложил значение Египта в политике создания французской империи.)
19 мая 1798 года с флотом в триста двадцать восемь кораблей, имея на борту тридцать восемь тысяч солдат и офицеров (почти столько же, сколько было у Александра, когда он отправился на завоевание Индии), Наполеон вышел из Тулузы в открытое море. Цель: через Мальту на Египет.