Боги Египта - стр. 25
– А… – наконец понял, в чем дело, Гист.
Он помог Шеду приготовиться ко сну, продолжая удивляться возбуждению, охватившему чиновника-скупщика.
А Шеду и впрямь оказалось не до сна, невольно придумывал, как девчонка будет заглаживать свою вину. Сцены одна другой заманчивей вставали перед глазами, с каждой минутой становясь все горячей.
Незадолго до рассвета измученный собственным возбуждением Шеду прошел в комнату жены. Нефер была изумлена горячностью и напором мужа, но не противилась. Визиты Шеду случались так редко, как только ему позволяли правила приличия. На сей раз супругу оказалось наплевать на внешность жены и даже то, что ее лицо оказалось смазанным каким-то противным липким средством для осветления кожи. Правда, надолго Шеду не остался, едва сбросив напряжение, возникшее при мысли о девчонке, удалился к себе, ничего не объясняя.
Так и не спали все трое – Шеду от возбуждения, Менес из-за мыслей о Незер и ревности, а сама Незер…
Незер тоже не могла заснуть, но она в отличие от Менеса ничуть не переживала из-за существования какого-то пусть даже самого талантливого на свете Нармера. Юноша ее не интересовал, тем более утром предстояло отправиться в Шедет, а оттуда… Кто знает, вернется ли она вообще?
Не в силах не только спать, но и лежать, девушка оделась и вышла из своей каморки.
Ноги сами несли ее к мастерской Менеса. Сквозь закрывающую вход тонкую циновку был виден свет – скульптор не спал.
«Не стоит этого делать!» – объявила себе Незер и… взялась за край циновки входа в его жилище.
Менес был один, он что-то лепил. Стоило Незер бросить взгляд на женскую фигурку из глины, так похожую на нее саму, как к щекам невольно прилила кровь – глиняная Незер стояла на четвереньках в очень характерной позе. Скульптор смутился, но фигурку не смял.
– Ты один? А где твой талантливый ученик?
– Нармер ушел к себе. Я один.
Менес не был настоящим отшельником, как могло показаться. В мастерской скульптора нередко неделями жили красивые женщины, многие являлись его моделями, которые совсем не прочь продолжить знакомство после позирования. Он щедро платил и за позирование, и за любовь, но ставил непременное условие: не рожать детей. Вовсе не потому, что не любил малышей, просто считал, что никто не должен жить без отца, как жил он сам. Рождение ребенка у любой из красоток для него означало создание семьи, а этого Менес вовсе не желал делать с доступными женщинами.
Девушка стояла совсем близко, он ловил запах ее волос – не пыльного парика, а живых блестящих волос, запах кожи. Незер чувствовала захлестывающее Менеса желание.
– Ты вернул анх?
– Да, – голос скульптора хрипл от возбуждения. Спокойствие давалось ему с трудом.
– И спас мою задницу? – усмехнулась девушка.
– Да.
– Тогда можешь ею воспользоваться.
– Незер… ты не обязана…
– Менес, до рассвета осталось совсем немного времени.
Она сбросила калазирис, оставшись нагой, и попросила:
– Задуй светильник.
– Нет, ты слишком хороша, чтобы делать это в темноте.
Он был горяч, но притом бережен. Менесу едва хватило времени до рассвета, чтобы утолить свое желание, для этого пришлось брать Незер не раз, но та не возражала. Он наслаждался ее совершенным телом уже не как скульптор, но как мужчина…
Ночь особенно темна перед самым рассветом, однако когда Менес, счастливо улыбаясь, заснул, Незер задула масляный светильник. То, что она задумала, не стоило освещать даже одним-единственным огоньком.