Богатырская дружина Мономаха. Русь в огне! - стр. 24
Половцы отправились почивать в самом прекрасном расположении духа, уверенные в том, что посольство их удалось на славу.
Дружина Мономаха тем временем не спала и убеждала князя перебить половцев.
– Как я могу сделать это? Я ведь дал им клятву, – возражал Мономах.
– Нет в том греха, княже, – убежденно сказал старший дружинник Ратибор, у которого ночевал Итларь. – Они тоже дают клятву, а потом губят землю Русскую и кровь христианскую проливают.
– Но у них в заложниках мой сын! – воскликнул Мономах.
– Святослава надо выкрасть, – сказал Ратибор. – Только когда он будет в полной безопасности, мы начнем убивать поганых.
Тут к Мономаху неожиданно прибыл дружинник Святополка Славята по какому-то пустячному делу с обычным наказом во всем повиноваться переяславскому князю, и это разрешило сомнения Мономаха. Лучшего подарка ему трудно было придумать. Теперь можно было втянуть Святополка в затеваемую свару.
Мономах послал Славяту и небольшую часть своей дружины выкрасть сына и убить сонного Кытана вместе с его воинами.
Украсть Святослава оказалось делом нетрудным. Его стражи крепко спали, и дружинники легко подхватили ребенка, глядевшего во тьму грустными глазами. Мальчик, признав своих, не противился. Он не мог только понять, почему отец отдал его половцам.
Оказавшись среди русских, Святослав, не проливший у половцев ни единой слезинки, начал тихо плакать.
– Успокойся, малыш, – сказал Славята, обнимая его, – все уже позади.
Он велел одному из дружинников идти вместе с сыном Мономаха в город, а затем они ринулись убивать половцев. Славята не сомневался, что между Мономахом и его господином существовал тайный договор и что он, Славята, был послан к Мономаху именно за этим.
Кытан и все остальные были убиты – они не успели даже толком понять, что происходит.
А Итларь со своей дружиной, не подозревая об этом, мирно спали на дворе у Ратибора.
В воскресенье, двадцать четвертого февраля, Итларь проснулся необычайно радостным. Ему не терпелось увидеть Анну Ростиславовну, о красоте которой он был наслышан.
Шел час заутрени, но русским было не до церковной службы. Ратибор приказал всем дружинникам и отрокам вооружиться, а затем велел протопить избу.
Тогда же Мономах прислал к Итларю своего отрока Бяндюка, который сказал:
– Князь просит вас позавтракать в теплой избе у Ратибора, а после зовет к себе.
Половцы охотно согласились и вошли в избу, где тут же были заперты.
После этого сын Ратибора Ольбер и еще несколько человек влезли на крышу избы и сделали там дыру. Ольбер взял лук и попал Итларю в самое сердце, сразив посла наповал. По радостному крику Ольбера все, кто не был в избе, поняли, что Итларь убит.
– Ратибор всегда потворствовал своему чаду, – сказал стоявший во дворе Алеша Попович другу Добрыне. – Эх, дали бы мне выстрелить – я бы это сделал не хуже.
– Мало чести в таком выстреле, – отвечал Добрыня. – Добро бы поразить врага в бою.
– Запомню я твои слова, – обещал Алеша, – ох запомню.
Он перекрестился, и оба богатыря полезли в окно добивать дружину Итларя.
Несчастный Итларь вошел в русские былины как Идолище Поганое. Его убийство по ошибке приписали Илье Муромцу, который находился тогда в отлучке по княжескому поручению. Просто-напросто Илья был куда известнее Ольбера.
Когда-то Мономах осуждал Святополка за то, что тот запер половецких послов в избе. Теперь же он сам не только запер их, но и убил, что во все времена считалось тяжким преступлением, однако чем не брезговала даже первая на Руси христианка княгиня Ольга (тогда, правда, она еще не была христианкой).