Богатыри земли Русской - стр. 2
С выходом сборника Кирши Данилова русская народная культура получила признание культуры дворянской и начала постепенно превращаться в неотъемлемую часть национального духовного наследия. Былинные богатыри, ранее известные только «простонародью», мало-помалу становились общенациональными героями, а просвещенная публика, как писал один публицист первой половины XIX века, все больше убеждалась в том, что «наши русские витязи ни в чем не уступают по своим подвигам баснословным германским Зигфриду и Тидреку или французскому Роланду».
Довольно долго круг богатырских былин оставался относительно невелик, а сюжеты исчерпывались теми, которые были раскрыты сборником Кирши Данилова. Однако в 1860-х годах произошло сразу два события, резко расширивших количество былин и сюжетов.
Во-первых, фольклорист Павел Бессонов по поручению Общества любителей российской словесности приступил к публикации народных песен из обширного собрания ученого-слависта Петра Киреевского; в этом собрании – а архив Киреевского составляли песни, записанные во множестве российских губерний, прежде всего на порубежьях страны, то есть в самых отдаленных уголках, – нашлось немало вариантов былин, прежде не знакомых широкой общественности.
Во-вторых, состоялось открытие «русской Исландии»: такое прозвание закрепилось за Олонецкой губернией, которая простиралась от Ладожского озера на западе до реки Вага на востоке и от Кемской волости на севере до Белого озера на юге (части территории нынешних Республики Карелия, Архангельской, Вологодской и Ленинградской областей). С Исландией эту губернию сравнивали вовсе не из-за сходства пейзажей и красот северной природы. Дело было в другом: Исландия – признанный «заповедник» старинных текстов (скандинавских саг), которые были записаны на острове в XIII веке и бережно сохранялись, а отечественный Север неожиданно оказался таким «заповедником» для русских былин. Честь сделать это открытие выпала ссыльному публицисту Павлу Рыбникову, который случайно услышал от местного жителя исполнение героической былины (или стАрины, как говорили в тех краях).
Павел Рыбников – русский этнограф и фольклорист второй половины XIX века – вспоминал: «Я много слыхал и песен, и стихов духовных, а такого напева не слыхивал. Живой, причудливый и веселый, порой он становился быстрее, порой обрывался и ладом своим напоминал что-то стародавнее, забытое нашим поколением. Долго не хотелось проснуться и вслушаться в отдельные слова песни: так радостно было оставаться во власти совершенно нового впечатления. Сквозь дрему я рассмотрел, что шагах в трех от меня сидит несколько крестьян, а поет-то седатый старик с окладистою белою бородою, быстрыми глазами и добродушным выражением в лице. Присоседившись на корточках у потухавшего огня, он оборачивался то к одному соседу, то к другому и пел свою песню, прерывая ее иногда усмешкою. Кончил певец и начал петь другую песню: тут я разобрал, что поется былина о Садке-купце, богатом госте. Разумеется, я сейчас же был на ногах, уговорил крестьянина повторить пропетое и записал с его слов… Мой новый знакомец, Леонтий Богданович, пообещал мне сказать много былин: и про Добрынюшку Никитича, про Илью Муромца и про Михайла Потыка сына Ивановича, про удалого Василья Буславьевича, про Хотенушку Блудовича…»