Богатырь сентября - стр. 3
– Я-то тебя тоже не забывал, – пророкотал Понтарх. – Помогал чем мог. Позвал сынок твой на помощь из той бочки – я дочерей послал, чтобы бочку на остров вынесли. Город ему подарил, чтобы было где жить и чем править – царский сын все же, негоже ему без владений. О чем просили меня – все давал вам, даже сыновей своих посылал в дозор, да…
Понтарх не договорил – глубоко вдохнул, широкая грудь раздулась, словно парус большого корабля, ветер заревел сильнее, злее.
– Обманули меня… – с глухой яростью продолжал он. – Провели! Я тебе, Гвидон Салтанович, город большой и все чудеса его дарил по первой твоей просьбе – отцу твоему отдаривался. А видишь, иные нашлись для того добра хозяева. Хитростью тебя заставляли тех чудес желать, а меня дарить. Да не тому мой дар пришелся, кому назначался.
– Какие хозяева? – Мало что понимая, Гвидон сделал пару шагов к Понтарху. От мощного встречного ветра его шатало. – Где мой город? Где жена моя, царевна Кикнида? Ты знаешь? Ответь! Она – твоя дочь, да? Коли те витязи морские были твои сыновья…
– Витязи – сыновья. А Кикнида-Лебедь мне не дочь. – Понтарх покачал головой, из его белой гривы посыпались дождем соленые капли, заскакала бешено по песку мелкая живая рыбешка. – Иные у нее родители. Где она теперь, где витает, – мать ее ведает, не я. Одно знаю: где она, там и город твой. Она моих даров просила – она им и госпожа теперь. В разлуке вашей не вини меня – не того я желал.
– Кто ее мать? Где она?
– Дорогу укажу. Возвращайся, Салтан, к кораблю своему. Пришлю тебе провожатых. А там, где живет Медоуса-Стражница, уж моей власти нет, там ничем не помогу тебе. Бывай здоров!
Не успел Салтан ответить, как великан исчез – лишь взметнулась на том месте, где он стоял, огромная волна, обрушилась на берег и на двоих мужчин перед избушкой. Оба зажмурились, согнулись, принимая на головы и спины поток соленой воды, не слыша ничего, кроме грохота волн. А когда открыли глаза, мокрыми ладонями стирая с лиц морскую воду, на берегу было совершенно пусто. Огромная волна катилась от берега в синюю даль, а избушки больше не было. Исчезли и сети, и сушилки из жердей, и лодка, и даже разбитое корыто. Языки волн начисто слизали с песка следы своего могучего владыки.
Проморгавшись и проводив глазами волну, что стремительно таяла вдали, Салтан огляделся. И увидел: кое-что все же осталось. Деревянное ведерко стояло там, где его поставили, и в нем кишмя кишела серебряными, радужными спинками свежая морская рыба.
– Гляди, Гвидоша! – окликнул Салтан. – С голоду не помрем. Спасибо тебе, Понтаааарх! – во всю мочь закричал он в море, приставив ладони ко рту.
Где-то в дали взметнулась ввысь волна – словно махнула исполинская рука.
Глава 2
Царица Елена сидела в бочке, положенной на бок. Только эта бочка, всеми забытая, и осталась на том же месте, куда ее когда-то вынесло волной. Только в ней царица и могла теперь спрятаться от морского ветра. Глядя, будто из норы, на игру волн, лижущих желтые пески, на игру пены меж бурых камней, думала: не сном ли было ее недолгое владычество над белокаменным городом Лебедином? Может, она задремала, пока сын ее отправился искать дичины, сделав себе лук из дубовой ветки и шелкового шнурка от нательного креста? А остров каким был, голым и пустынным, таким и остался? Весь этот город, все его чудеса, приезд мужа, пир по случаю воссоединения семьи – все было сном?