Богатырь сентября - стр. 12
Вскоре все корабельщики оказались на берегу и принялись устраиваться на ночь: на твердой земле спать все же приятнее, чем на качающейся тесной палубе.
Салтан оглянулся: Стримон сидел на большом камне, спустив хвост в воду.
– Теперь прощайте! – Морской витязь махнул рукой. – Довел докуда смог. Отсюда иные у вас провожатые будут… коли сумеете договориться с ними.
– Где же искать их? – Салтан оглядел пустой берег – из живых существ видны были только вездесущие чайки.
– В траве у опушки поищи, – туманно ответил Стримон, сделав скучное лицо: дескать, это все.
– Иди, поблагодари! – Царь кивнул сыну.
Гвидон подошел, пробираясь по камням и стараясь не поскользнуться. Стримон, насмешливо щурясь, следил, как тот приближается, словно оценивал, насколько близко подойти у князя молодого хватит смелости.
– Спасибо тебе, витязь морской, что проводил и помог! – Гвидон поклонился и улыбнулся. – Кланяйся от меня всем братьям твоим, Понтарху и дядьке Черномору!
– Уж поклонюсь. – Стримон широко улыбнулся и с вызовом протянул руку. – Бывай здоров!
Гвидон азартно ударил по его ладони своей – не напугаешь. Вдруг Стримон бросился спиной в воду, не выпустив его руки, и оба в шуме брызг исчезли в волнах.
Дико закричала Елена, вскрикнули корабельщики, побежали к воде. Гвидон, отплевываясь, встал на ноги: ему здесь было едва по пояс, но его щегольский кафтан и штаны оказались мокры насквозь.
– Ах чтоб тебе, чертяка морская! – с веселым негодованием закричал он, фыркая и оглядываясь в поисках Стримона. – Селедка в шлеме, вобла недосушенная!
В ответ раздался торжествующий смех. Среди пляски волн Стримона не было видно, пряди его волос растворялись в лентах морской пены. Только переведя дыхание, когда Гвидон уже выбрался, опираясь на руки корабельщиков, на берег, Елена увидела вдали, шагах в ста, широкую мокрую спину уплывающего прочь рыбочеловека. Мелькнул над водой широкий хвостовой плавник – и пропал.
Помахав рукой вслед, Елена отвернулась от моря и устремила долгий взор на стену чащи. Громада леса неудержимо притягивала ее. Они с сестрами выросли в стольном городе Деметрии, в лес выбирались лишь за грибами и никогда там не ночевали, поэтому вечерний лес с его влажным дыханием и криками сов был для нее полон чудес. А уж этот и подавно.
– Не отходи далеко! – велел жене Салтан, видя, как Елена, будто прогуливаясь, подбирается все ближе к опушке. – Мало ли, что там водится…
– Но все равно же придется идти за сушняком. Я только посмотрю, нет ли тропинки.
Вот она оказалась возле кустов шиповника, пригляделась, протянула руку… ахнула.
– Что? – Салтан оглянулся. – Укололась?
– Нет! – Елена взглянула на него большими глазами. – Посмотри – эти цветы черные!
Салтан приблизился. Кусты были усыпаны цветами, но лепестки их были черны как ночь. Пробирала дрожь при виде этой зловещей красоты, из глубины леса тянуло влажным, стылым ветром с запахом болота.
– Просто уже темно. – Салтан обнял жену за плечи, наклонился и поцеловал в висок. – Они красные. Завтра увидишь.
«Они черные!» – упрямо сказала Елена про себя, прижимаясь к его плечу и глядя в сплетение ветвей. Не зря же это место называется Диволесьем.
– Что тут у вас? – К ним подошел Гвидон с топором в руке. – Батюшка, мы с Трофимом и Стефом за хворостом пойдем! Каши сварим, пшено еще есть.