Богатые тоже зомби - стр. 27
После шлюза всё выглядело иначе – на стенах обрывки свалявшегося сероватого пуха, а через несколько шагов обнаружился провал в стене, с норой в человеческий рост. По бокам и везде – полосы серой ткани, похожей на войлок или рыхлую бумагу, покрывающие нору изнутри, а что там дальше, в глубине, не разобрать – слишком темно.
Герасимов включил прожектор, установленный прямо напротив входа в нору, и тот беспощадно высветил содержимое зомби-кладки. Весь видимый объём занимали плотно прижатые друг к другу коконы, как вытянутые осиные гнёзда, только размером заметно побольше. С торца каждого кокона на нас смотрело хорошо различимое детское лицо, безмятежно спящее. Лиц было много, несколько десятков, наверное.
Среди них узнала и Борисика, он был ближе всех. Глаза закрыты, а лицо очень бледное, почти до прозрачности.
– Он живой? Они все – живы?
– Да.
– А откуда вы это знаете?
– Тут повсюду датчики, мы отслеживаем их температуру, ритм дыхания и сердцебиения. Они очень сильно замедлены, но есть у всех зомби-детей.
– А кто это всё сделал? И зачем?
– Мы пока не знаем. Раньше здесь было пусто, это помещение старой котельной. Кладку нашли в первый же день, и с тех пор здесь почти ничего не поменялось, нора выглядела вот так, как сейчас. Похоже, Боря Творилин был последним из тех, кто присоединился.
– А почему вы их просто не достанете?
– Сначала нужно понять, что происходит. Мы наблюдаем.
– А сами местные, больничные зомби что говорят?
– Они молчат.
Захотелось поскорее уйти от зомби-коконов – нехорошее какое-то чувство они навевали. Герасимов, с большим интересом следивший за моей реакцией, выключил прожектор, и от сгустившегося полумрака повсюду сразу стало мерещиться воображаемое движение, выхватываемое боковым зрением. Тьфу ты, ну и страсти.
Пока снимали в шлюзе защитные костюмы, спросила у Герасимова:
– А что вы сказали родителям?
– Практически только правду, что детей нашли здесь, в критическом состоянии, посещения строго запрещены из-за карантина.
– А мадам М случайно не спрашивала, как Борисик сюда попал?
– Ещё как спрашивала.
– И что же вы ей ответили? – уточнила, холодея от предчувствий. Не уверена, что мне теперь стоит возвращаться к ним за вещами.
– Что в интересах госбезопасности эти сведения не могут быть разглашены.
– Похоже, за мной должок, спасибо, – чувство облегчения было огромным, – а могу ли я тогда получить свои личные вещи? Телефон, например?
– Да, конечно. Всё, кроме телефона, который категорически запрещён.
– Боитесь, что я кому-то проболтаюсь про здешние ужасы?
Герасимов взглянул на меня со смесью недоумения и сожаления, и я тут же поняла, что сморозила глупость.
– Ладно, проехали. Отдайте хотя бы сумку.
Вещи потом вернули, кроме паспорта, но про него даже спрашивать не стала – всё понятно. Пока мы с начальством ходили по подвалам, рассматривали зомби-кладку, в палате даже завёлся набор гигиенических принадлежностей. Ну что сказать, не фашисты, думают о подопытных.
И зря опасалась, что будет очень скучно сидеть на месте и ждать, можно ли будет пустить меня на вакцину, или не сгожусь. Оказалось, что у меня довольно плотный график, никакого тебе санатория на бюджетные деньги.
Затея найти среди местных зомби тех, кто укусил Борисика, по-прежнему не потеряла привлекательности для начальства, а раз сам мальчик выпал из обоймы, вся ответственность – на мне. Сколько же их здесь оказалось!