Богач, бедняк - стр. 9
– Я только попросил его снять берет, верно ведь, Том? – сказал Клод.
– Совершенно верно, – подтвердил тот. – Обыкновенная вежливая просьба. У него редкая глазная болезнь.
– Чего-чего? – озадаченно переспросил билетер.
– Если вы сейчас же не выведете их отсюда, будут неприятности, – пригрозил солдат.
– А почему бы вам, ребята, не пересесть на другое место? – спросил билетер.
– Он же объяснил, – сказал Клод. – У меня редкая глазная болезнь.
– И у нас свободная страна, – заявил Том. – Платишь деньги и садишься где хочешь. Он думает, он кто? Адольф Гитлер? Тоже мне шишка! Напялил военную форму и задается! Держу пари, ни одного японца и в глаза не видел – сидел в Канзас-Сити, что в Миссури. А теперь приперся сюда и подает плохой пример американской молодежи – у всех на виду тискает девушку. А еще в форме!
– Если вы сейчас же этих типов не выведете, я их измордую, – глухо произнес солдат, сжимая кулаки.
– Ты оскорбил человека, я слышал собственными ушами, – сказал билетер Тому. – В нашем кинотеатре это не пройдет. Убирайся!
Теперь уже возмущался почти весь зал. Билетер нагнулся и схватил Тома за рукав. Почувствовав его сильную руку, Том понял: с этим типом связываться не стоит. Он встал.
– Идем, Клод. – И, обращаясь к билетеру, добавил: – Хорошо, мистер, мы уйдем. Мы не хотим скандала. Но вначале верните нам деньги за билеты.
– И не надейтесь.
– Я знаю свои права, – снова усаживаясь на место, заявил Том и, заглушая пушечную стрельбу на экране, звонко крикнул на весь зал: – Ну давай, бей меня, скотина!
– Ладно-ладно, – вздохнул билетер, – отдам я вам ваши деньги, только катитесь отсюда поскорее.
Ребята поднялись. Том с улыбкой посмотрел на солдата:
– Я тебя предупреждал. Буду ждать на улице.
– Иди скажи своей мамочке, пусть сменит тебе пеленки, – ответил солдат, с маху опускаясь в кресло.
В фойе билетер из собственного кармана выдал каждому по тридцать пять центов и взял с ребят расписки, чтобы потом предъявить их владельцу кинотеатра. Том подписался фамилией учителя алгебры, а Клод – фамилией президента банка, с которым имел дело его отец.
– И чтобы я вас больше здесь не видел! – пригрозил билетер.
– Это общественное место, – сказал Клод. – Только попробуйте не пустить! Будете отвечать перед моим отцом.
– А кто твой отец? – с беспокойством спросил билетер.
– Придет время – узнаете, – угрожающе ответил Клод.
Ребята, торжествуя, вышли из фойе. На улице они хлопнули друг друга по спине и разразились громким хохотом. До конца картины оставалось полчаса. Они зашли в соседнюю закусочную и на деньги, полученные от билетера, заказали по куску пирога и по чашке кофе. Радио за стойкой вещало об успехах американской армии в Германии и о том, что верховное немецкое командование, вероятно, решит отвести войска к Альпам, чтобы стоять там насмерть.
Том слушал, недовольно скривив по-детски круглое лицо. Он ничего не имел против войны как таковой, но его тошнило от всех этих идиотских разглагольствований о самопожертвовании, идеалах и «наших храбрых ребятах». Его в армию им никогда не заманить.
– Эй, красотка, – окликнул он официантку, сидевшую за стойкой и полировавшую ногти, – вы не могли бы завести какую-нибудь музычку? – Он был по горло сыт патриотизмом, которым его пичкали дома Рудольф и Гретхен.