Бог всегда путешествует инкогнито - стр. 20
Я встал в очередь, как на эшафот. Впервые с моего приезда во Францию запах свежего хлеба вызвал у меня отвращение. Внутри все сновали и толкались, как на заводе. Продавщица передавала заказы на кассу, кассирша громко их выкрикивала и принимала деньги, а ее товарка тем временем занималась следующим клиентом. Как в хорошо срепетированном балете. Когда подошла моя очередь, за мной уже выстроились человек десять. Я сглотнул слюну.
– Месье? – обратилась ко мне продавщица своим пронзительным голосом.
– Багет, пожалуйста.
Голос мой звучал глухо, в горле пересохло.
– И один багет для месье!
– Евро десять, – сказала кассирша.
Она слегка пришепетывала и брызгала слюной, когда говорила, но никто не пытался оградить от брызг свой хлеб.
– Мадам?
Продавщица уже обращалась к следующему клиенту.
– Хлебец с шоколадом.
– И хлебец с шоколадом для мадам!
– Прошу прощения, а нельзя ли мне не такой черствый? – выдавил я из себя.
– Евро двадцать для мадам!
– Пожалуйста, – сказала продавщица, протянув мне другой багет. – Мадемуазель, что для вас?
– Хлеб для гренок, без корочки, пожалуйста.
– Извините, но я хотел бы хлеб с отрубями.
Мой голос заглушала хлеборезка. Продавщица меня не услышала.
– Без корочки для мадемуазель!
– Евро двадцать пять.
– Мадам?
– Нет уж, извините, – снова начал я, – я бы хотел наконец получить хлеб с отрубями.
– И хлеб с отрубями для месье, кроме багета!
– Итого три евро пятнадцать, – произнесла кассирша с фонтаном брызг.
– Молодой человек, что для вас?
– Нет, я хочу хлеб с отрубями вместо багета, а не вместе с багетом.
– Два хлебца, – сказал молодой человек.
– Два евро пять для месье и два евро десять для молодого человека.
– Для вас, мадам?
Мне стало совсем плохо. Мужества продолжать эту комедию не было. Я бросил быстрый взгляд на автомобиль. Шофер стоял со скрещенными на груди руками и не сводил с меня глаз.
– Половинку хорошо пропеченного багета, – сказала пожилая дама.
– Извините, – обратился я к продавщице. – Я передумал. Я тоже хочу половинку багета.
– Месье сам не знает, чего хочет, – визгливо сказала продавщица, протягивая вторую половинку багета, разрезанного для старушки.
Мне стало жарко. Я начал задыхаться.
– Шестьдесят сантимов для мадам, и столько же для месье.
– Мадам?
– Я еще думаю, – заявила молодая дама, с явным вожделением глядя на пирожное.
Наверное, подсчитывала калории.
– У вас опять что-то не так, месье? – с подозрением обратилась ко мне продавщица.
– Послушайте, я правда сожалею… я знаю, что надоедаю вам… но… мне хлебец. Думаю, этот мне как раз подойдет. Точно! Хлеб без корочки! Стоп! Не надо! Я решил…
– Ну? – У нее изменился голос, она явно была на грани нервного срыва.
Она посмотрела на меня с нескрываемым вызовом. Обернуться я не решался, но мне казалось, что люди в скопившейся за мной очереди готовы вцепиться мне в горло и выбросить на улицу.
Продавщица вздохнула и повернулась к прилавку, чтобы взять хлеб без корочки.
– Мне… ничего не надо. Благодарю… мне очень жаль… спасибо…
Я отвернулся и прошел мимо очереди, опустив голову и ни на кого не глядя. За дверь я выскочил бегом, как вор.
Шофер поджидал меня, открыв дверцу, словно я был какой-нибудь министр, а я чувствовал себя как пристыженный мальчишка, которого застигли за кражей леденца с прилавка. В «мерседес» я забрался весь в поту.