Бог счастливого случая - стр. 25
Проснулась она от холодной сырости. На востоке уже разгоралась заря. Кругом стояла тишина, такая глубокая, словно все кругом вымерло. Вытащив из-под головы туфли, Лина попыталась их надеть, но ступни отозвались такой резкой болью, что она отказалась от этой мысли и побрела домой босиком, заранее предчувствуя, как отнесется мать к ее столь позднему появлению.
Но дом встретил ее темными прямоугольниками окон – мать спала. Лина с облегчением вздохнула и тихо скользнула в ванную. Посмотрела на себя в зеркало и пришла в ужас. Вид такой, словно на обратном пути лошади понесли, Золушка на полном ходу вывалилась из кареты и к тому же, судя по темным пятнам на юбке, угодила в кучу навоза. Восхитительно-лиловое платье превратилось в тряпку. Такая даже для мытья пола не годится, потому что синтетическая ткань плохо впитывает воду.
Замочив платье в большом пластиковом тазу с трещиной на изумрудно-зеленом боку, Лина встала под душ, тщательно вымыла волосы, завернула их в полотенце и, накинув халат, направилась в свою комнату, замирая на каждой скрипнувшей половице.
– Что с платьем? – разбудил ее возмущенный голос матери.
– Все нормально, – пробормотала она, еще не проснувшись окончательно, – я сейчас постираю. Сок пролила.
– Сок? Ну-ну.
Скрипнула дверь в комнату, затем хлопнула входная дверь, и Лина поняла, что мать куда-то ушла. Села на кровати, ощущая неприятную боль и ломоту во всем теле – начиная от макушки и заканчивая кончиками пальцев. Да, повеселились на славу. Она откинула одеяло, посмотрела на свои многострадальные ноги. На пальцах – сбитые водянки. Чуть выше колена, с внутренней стороны бедра, – здоровенный синяк. «Упала я с этой скамейки, что ли?» – подумала Лина.
Для того чтобы встать с постели, пришлось сделать над собой изрядное усилие. Лина быстро выстирала платье, вывесила на веревке под старым абрикосом – чтобы в теньке, не на солнце, и одновременно на сквозняке. Авось высохнет до прихода матери. Села на крыльцо, поджав под себя коленки. Что же там случилось, на скамейке возле спортивной площадки? Сколько ни вспоминала, на память приходила только душная темнота, из которой отчаянно хотелось вырваться. Словно в ночном кошмаре.
– Лина, привет! – У калитки стояла Милка. – Ты как? – И, не дождавшись ответа, потрясла руками с кошельком и хозяйственной сумкой. – Я в магазин. Хочешь, вместе пойдем?
Лина потрясла головой.
– Что, плохо? – сочувственно спросила Никифорова. Скрипнула калитка, и Милка, в три шага миновав двор, уселась рядом на крыльце.
– Мы тебя вчера искали. Хотела позвонить, да телефона твоего никто не знает. Я боялась, что тебе плохо станет. Как ни гляну, ты все хлобысь и хлобысь смородиновку словно воду. А она такая штука опасная.
– Опасная, – подтвердила Лина.
– Туфли хоть не потеряла?
– Нет, – во рту пересохло, и Лина встала, чтобы сходить в дом за водой.
– Ладно, я побегу, – Милка решила, что Лина таким образом хочет от нее отделаться. А у Лины не было сил ее остановить.
У калитки Милка столкнулась с возвращавшейся откуда-то матерью. Поздоровалась и, не дождавшись ответа, поспешила дальше. Лина заметила, что на ней те же самые балетки, что были вчера вечером. И в пир, и в мир.
– Зачем она приходила? – зло спросила мать. – Это ты с ней вчера кувыркалась?