Бог любит ангелов - стр. 11
– У меня?
– Почему у тебя? Эта комната теперь наполовину моя!
– Ах, а я думала… – голос девочки смолк на полуслове. В недоговоренной фразе я уловила в нем нотки грусти или даже скорби. Девочка вздохнула и продолжила что-то напевать себе под нос. Я заметила, что кровать у меня заправлена не ровно, в середине имеется воронка в смятом одеяле. Я недобро покосилась на Исмеральду, но не стала ничего говорить.
Мне необходимо было переодеться. Я открыла сумку и тут вспомнила, что мой чемодан со школьной формой остался внизу. Я направилась за ним, но не успела выйти из комнаты, как у двери замерла. У меня поднялись брови от удивления, а потом я расхохоталась. Вот она магия!
Под табличкой с именем «Исмеральда Дуэррэ» появилась еще одна. И на ней было выведено: «Роузалин Берлинг». Я весело стала спускаться вниз. А позади меня послышался шелест бумаги и глухой стук. Исмеральда подбросила книгу, и та упала на ковер рядом с камином.
Глава 6. Знакомство с Жамели и Матильдой
В общей комнате женского общежития (гостиной) народу значительно поубавилось. Толстая неприятная девчонка с короткой стрижкой и ее подруга все еще крутились возле камина. Две другие девочки за столом что-то переписывали в свои тетради. Одна прошла мимо меня и стала подниматься по лестнице.
Мой чемодан стоял на том же месте, где дожидался меня прежде. Я прикидывала, насколько он окажется тяжелым и смогу ли я волоком затащить его наверх, как смешок неприятной девочки, напоминающем мне больше жабу, чем будущую леди, привлек мое внимание. Едкий противный звук. Серые короткие небрежно причесанные волосы придавали ей вид неряхи. А единственная коса не доставала до лопаток и представляла собой жиденький тонкий хвостик, обтянутый черной резинкой. От этого было немного жалко «толстуху». Но только до тех пор, пока она не повернулась ко мне. Крупные черты круглого лица. Большой нос картошкой, пухлые губы искривлены в пренебрежительной ухмылке. Оскал хищного зверя. Она толстая, тяжелая и, наверное, поэтому сильнее других девочек.
Я шестым чувством ощущала, что возможно источник насмешек – я. И, конечно, громкий, показной смех адресован был именно мне. Кому же еще?
Жаба обернулась при моем появлении и, выдавив кислую мину, гнусавым голосом протянула такие слова:
– Ты собиралась спать в розовой пижаме?! Ха-а-ха-а!
Я ощутила липкий холодок по спине, наклонилась к чемодану. Крышка была приоткрыта. Я заглянула внутрь. Моя новая школьная форма была смята в комок и сдвинута в край. Розовой пижамы не было. Кто-то рылся в моих вещах. И кто – я уже знала. С бушующей внутри яростью, я подскочила к Жабе и оттолкнула ее от камина. На поленьях, чернеющая от языков пламени, лежала моя пижама.
Жаба ойкнула, но удержалась на ногах. Хотя падать ей было некуда, разве что в кресло. Ее подруга ткнула меня в плечо и выпалила:
– Ты чего дерешься? Сдурела?
Волосы этой девочки были вороно-черные, коротко подстриженные. Чертами лица она походила на мальчишку. Большие выдающиеся вперед брови делали лицо суровым.
С двумя мне не справиться, говорил мне здравый смысл, но ярость требовала немедленной мести.
– Как вы посмели?! – Я указала в камин.
– А вот так! Захотелось! Что скажешь? – Теперь Жаба толкнула меня в спину, когда я повернулось к ее подруге. Я упала на пол. Сильно ушибла локоть и, потерев его, ощутила, как помимо моей воли, у меня потекли слезы.