Бог-Император Дюны - стр. 47
В старые времена из нее получилась бы превосходная шадут, подумал Лето. Именно по этой причине он в свое время дал ей отравленный фрименский нож, один из немногих настоящих ножей, сохранившихся со времен сиетча Табр. Этот нож принадлежал когда-то одной из жен Стилгара. Теперь Наила носила его под плащом, больше в качестве талисмана, нежели в качестве оружия. Лето дал ей нож, выполнив при этом особый ритуал, который пробудил в его памяти эмоции, которые, как он сам считал, были навсегда похоронены в ее глубинах.
– Это зуб Шаи-Хулуда.
Он протянул ей клинок своими руками, обтянутыми серебристой чешуей.
– Прими его, и ты станешь частью одновременно прошлого и будущего. Осквернишь его, и твое прошлое не даст тебе перейти в будущее.
Наила приняла нож, потом ножны.
– Рассеки палец до крови, – приказал Лето.
Наила повиновалась.
– Вложи клинок в ножны. Если обнажишь его, то кровь должна пролиться.
Наила снова безмолвно повиновалась.
Глядя на приближающееся трехмерное изображение Наилы, Лето почувствовал, как его воспоминания о старинной церемонии окрашиваются в грустные тона. Старый фримен мертв, а без него весь ритуал, да и сам нож превращаются в бесполезную игрушку. Польза сохранится только до тех пор, пока жива Наила.
Я отбросил часть своего прошлого.
Очень печально, что шадут прошлого выродился в Говорящих Рыб настоящего, а древний нож используется только для того, чтобы крепче привязать слугу к хозяину. Лето знал, что многие считают Говорящих Рыб жрицами – на это он отвечал Бене Гессерит.
Он создает новую религию, – утверждал Орден.
Чушь! Я не создал религию. Я сам – религия!
Наила вошла в зал и остановилась в трех шагах от повозки. Взгляд, как и положено, опущен долу.
– Женщина, подними глаза, – произнес Лето, все еще охваченный своими воспоминаниями.
Наила повиновалась.
– Я создал священную непристойность, – сказал он. – Религия, центром которой являюсь я сам, отвратительна мне самому.
– Да, господин.
В зеленых глазах Наилы не было намека на вопрос, не было размышлений, не было даже желания что-то ответить.
Если я пошлю ее собирать с неба звезды, она пойдет и попытается это сделать. Она думает, что я снова ее испытываю. Мне кажется, что она в конце концов может меня разозлить своей покорностью.
– Эта проклятая религия должна закончиться вместе со мной! – крикнул Лето. – Почему я должен навязывать религию моему народу? Религии разрушаются изнутри – так же, как Империи и личности! Все происходит одинаково.
– Да, господин.
– Религии порождают таких фанатиков и радикалов, как ты!
– Благодарю вас, господин.
Какое-то подобие ярости быстро промелькнуло в глубинах его памяти. Ничто не могло оставить след в вере Наилы.
– Топри все доложил мне через Монео, – сказал Лето. – Теперь расскажи мне о Топри.
– Топри – червь.
– Не так ли вы называете и меня, когда собираетесь на свои мятежные сходки?
– Я во всем повинуюсь моему господину.
Туше!
– Стало быть, Топри не подлежит обработке? – спросил Лето.
– Сиона правильно его оценила. Он неуклюж. Он говорит вещи, которые повторяют другие, и его рука сразу становится видна в каждом деле. Буквально спустя секунду после того, как Кобат начал говорить, Сиона поняла, что Топри – шпик.
С этим согласны все, даже Монео, подумал Лето. Топри – плохой агент.