Бог бабочек - стр. 81
После матроны к прилавку, слегка робея, подхожу я. Ты ещё вчера официально объявил кухню моей вотчиной и дал мне полную свободу действий – поэтому мы поспешно закупаем побольше мяса, овощей, круп и другой необходимой для жизни пищи, которой у тебя дома не наблюдается (в изобилии наблюдаются разве что пельмени – а ещё сигареты и алкоголь).
Румяная улыбчивая продавщица тоже не противится соблазну «просканировать» меня и – как бы случайно – скользит взглядом по моему безымянному пальцу. Когда я напоследок вспоминаю про сыр, она подбоченивается и уточняет: «Российского дать или голландского?» – с гордостью подчёркивая, что сортов сыра имеется целых два.
Выходя, я выдыхаю с облегчением. Ты совершенно невозмутим.
– Что, слухи теперь поползут? – спрашиваю, как только мы направляемся к дому. Улыбаешься.
– А как же! Думаю, уже поползли. Резонанс будет в дамском обществе, – покосившись на меня, успокаивающе добавляешь: – Но ничего страшного быть не должно – пара осторожных вопросов, не больше. Лидочка у нас довольно тактичная. Вот тётя Катя из другого магазина – потом его тебе покажу, он подальше, – это да-а… Более опасный феномен! – (Перехватываешь пакет поудобнее). – Ну что, занесём это – и покормим наконец-то ярцевских котиков?
– Конечно! – соглашаюсь с готовностью. Кошки – это свято. Голодных кошек не должно существовать.
…Ты ещё не успеваешь вставить ключ в скважину – а из-за двери Ярцевых уже доносится жалобный мяукающий хор. У меня сжимается сердце.
– А сколько их?
Дразняще улыбаешься.
– Сейчас увидишь.
Дверь распахивается, и к нашим ногам бросается живой пушистый клубок; хвосты, лапы, усатые мордочки – ничего не разобрать. Опускаюсь на колени, машинально начиная что-то ворковать, и запускаю пальцы в гладкую шерсть.
Ты смотришь на мою возню снисходительно и – почему-то – немного грустно.
– Вот это их мамка, – присаживаешься рядом, и мы вместе гладим и почёсываем чёрную кошку с белым пятнышком на груди – стройную и изящную, как статуэтка.
Кошка блаженно жмурится; приподнимает мордочку, чтобы нам было удобнее чесать. Три крошечных котёнка – чёрные комочки не больше моей ладони – тонко пищат и жмутся то к её лапам, то к твоей обуви. Они очень тёплые и такие маленькие, что страшно коснуться – вдруг раздавишь; я давно не видела котят и чувствую приступ странной – почти до слёз – растроганности.
– А это папа?
Показываю на самого маститого кота – золотисто-рыжего вожака прайда. Он единственный с достоинством сохраняет безмолвие, но приветливо урчит, когда ты проводишь рукой по его спине. Поднимает хвост – роскошный, похожий на перо с чалмы султана; когда-то моя кошка в хорошем настроении делала так же. По-детски хочу схватить кота в охапку и прижать к себе, но мне мешает что-то вроде почтения.
– А вот не знаю даже, Ярцевы не уточняли. Видишь, эти котята не в него, и ещё один есть – так он тоже не совсем похож… Может, на стороне нагуляла! – (Усмехаешься, оживившись. Подавляю вздох: ты и здесь находишь повод поразмышлять о женской неверности… Кошка-мать, покинув меня, начинает тереться об твои ноги и спину; потихоньку и котята шерстяными мячиками перекатываются к тебе. Похоже, не только на людей ты действуешь магнетически). – Так, ладно, надо их покормить. Ярцевы сказали, что оставят корм на кухне. Сходи, поищи.