Бог бабочек - стр. 107

«Иди спать, – посоветовал тогда ты – видимо, утомившись от моих бесполезных порывов прибежать к тебе и спасти (как именно «спасти» – я сама толком не представляла). – Попей чаёк и ложись».

«Теперь я точно не смогу уснуть, – призналась я. – Как, по-твоему, мне спать, если я знаю, что тебе настолько паршиво, Дима? Знаю – и ты не даёшь даже поговорить с тобой».

«Ах, извините, что нарушил Ваш сон! – с едкой злобой написал ты в ответ. – Больше не побеспокою!» Я без конца строчила тебе что-то покаянное, обвинительное, объяснительное – и рыдала до рассвета, а ты больше так и не появился онлайн.

Утром – извинялся. Говорил, что был пьян.

– …Ну что, набралась? Тёпленькая?

Опомнившись, я выключаю воду. Пожалуй, её уже многовато.

– Да, мой господин. – (Поднимаюсь с колен. Ты входишь голым – лишённый стыдливости Посейдон в облаках пара. Трогаешь воду кончиками пальцев, брызгаешь себе на грудь – крупные капли блестят на её мраморной, безволосой гладкости; отвожу глаза. Мне пора идти). – Вот тут полотенце и чистое бельё. Зови, если что-то…

– Принеси себе стул.

Замираю у двери, не веря своим ушам. Ты пустишь меня с собой в ванную? Правда?.. В этом есть что-то очень неправильное – и неправильно-манящее; смесь доверчивого уюта с лихорадкой страсти. Иногда ты звонил мне из ванной, и, слушая твой разморённый голос, звучащий чуть иначе в гулкой кафельной акустике, я представляла себе нечто подобное.

Но – ни секунды не верила, что это возможно.

Становится жарко – не только от пара; смотрю, как ты погружаешься в воду и довольно вздыхаешь, когда её ласковое тепло обхватывает тебя. Разнеженно улыбаясь – совсем немного, краешками губ, – откидываешь голову назад; капризно-чуткий изгиб твоей шеи теперь кажется беззащитным. Кладёшь на бортик мокрую руку, и капли стекают на плитки пола с кончиков твоих смуглых пальцев.

– И ещё сок. Принеси мне сок. Ты же вроде купила?

– Да… Конечно.

Обилие спонтанных желаний – тоже знак того, что ты пытаешься отвлечься от Того Самого, тайного – мелко-стыдно-досадного, случившегося сегодня. Пускай. Мне дозволено принести себе стул, и сейчас я не буду думать ни о чём постороннем.

– Спасибо, – произносишь, когда холодная кружка с соком оказывается в твоей горячей руке. Делаешь пару глотков. – Вообще, знаешь, я сегодня походил, подумал… В целом-то всё налаживается.

Во влажном тепле твой голос как-то особенно бархатно вибрирует; я сползаю со стула на пол. Подол платья намокает, и плитки пола больно давят на колени (наверняка будут маленькие синячки), – но так, внизу, лучше.

Привычнее.

– Налаживается?..

– Ну да. Не так всё херово, как в первые месяцы… Я и к работе привыкаю, и к людям тут лучше нахожу подход. Даже вот с Жилиным, видишь, в последнее время стало более-менее! Ничего сверхъестественного, если разобраться. – (Снова плещешь водой себе на грудь, ополаскиваешь лицо; от воды твои ресницы кажутся ещё чернее и пушистее – настолько, что это почти неправдоподобно). – И в наряды почти во все уже сходил, и в сменах теперь знаю, как и что… В принципе, оставшееся время можно пережить. Закончатся эти три года контракта – а там… – мечтательно улыбаешься. – Бросить всё это нахуй, уехать и заняться чем-то полезным. А то я здесь совершенно деградирую. Становлюсь сам как те, кого приходится ставить на место – вроде этого Сомова. – (Ещё раз протягиваешь руку за соком. Я наклоняюсь вперёд – и невольно засматриваюсь на дорожку тёмных волос, сбегающую вниз от твоего пупка, на завитки, покачивающиеся под водой ещё ниже… Ты слегка возбуждён. Слушая твой голос –