Боевые псы Одиума - стр. 56
Купались обнаженными, чего раньше никогда не делали в бассейне, – запрещала Скрижаль, поскольку за Периферией могли втайне наблюдать лазутчики Одиума. Здесь же соблюдать прежние правила отпала всякая необходимость – за время бегства превенторы не повстречали в лесу ни одного человека.
Даже несмотря на экзотичность купания, радости оно в этот вечер не принесло. Вряд ли при иных обстоятельствах скинувшие одежды Бунтарь и Невидимка ограничились бы простым созерцанием друг друга – каждый из них отлично знал, чем закончилось бы это их совместное плавание. Однако сегодня оно ограничилось лишь короткой водной процедурой. Усталость, постоянная тревога и подавленное настроение убивали в организме все желания. В том числе и те, которые прежде убить было практически невозможно.
Впрочем, одно желание все-таки давало о себе знать: голод. Сказать по правде, для Бунтаря и Невидимки это чувство было почти незнакомым. «Люди, которые за пять лет не пропустили ни одного обеда» – так, кажется, назвал Бунтарь превенторов нынешним утром. Тогда он еще не подозревал, что этим же вечером устойчивая традиция будет нарушена.
Превенторы сидели плечом к плечу на мягкой травке, обратив лица на закат, и в молчании заново переживали события минувшего дня. Только эти переживания и отвлекали беглецов от голода. У них имелись при себе страйкеры и пэйнфулы, но об охоте пока никто не заикался. Живности в заповеднике водилось много: по пути сюда Бунтарь и Невидимка несколько раз натыкались на диких коз и оленей, которых раньше не однажды наблюдали, когда те порой приближались к Периферии. Бунтарь осознавал, что пройдут еще сутки, и он без зазрения совести пристрелит какое-нибудь животное, разделает его острым камнем, зажарит на огне, разведенном от молнии того же пэйнфула, и доверху набьет свой пустой желудок плохо прожаренным мясом. Но пока голод был не настолько безудержным, чтобы забыть о преследователях и переключиться на добычу пищи.
– Так о чем ты там размышлял, пока мы бежали? – Невидимка первая нарушила тишину, слегка разбавленную пением птиц и плеском прибрежных волн, однако все равно гнетущую, словно перед грозой.
– Об одной странности, – ответил Бунтарь, довольный тем, что подруга не забыла о неоконченном полчаса назад разговоре. Это был хороший признак: значит, смятение мыслей в голове у Невидимки понемногу сходит на нет, а сама она начинает меньше горевать о прошлом и больше беспокоиться о будущем. В общем, как ей Бунтарь настоятельно и рекомендовал. – Не могу никак понять, почему Автодрайвер опознал во мне сержанта Кэмпбела. Если верить тому лжецу, что выдавал себя за Претора, я убил Кэмпбела на Периферии, когда хотел спасти Смуглянку. Ведь не пройди я опознание, то вряд ли вообще запустил бы двигатель тягача и смог пользоваться его навигационной системой. Это же все-таки военная техника, а не посудомоечный комбайн.
– Впервые вижу, как ты растерялся из-за того, что не можешь что-то объяснить, – заметила Невидимка. – Наверное, и впрямь серьезная загадка. Или же обычная случайность.
– Не думаю, – помотал головой Первый. – Если это и случайность, то слишком невероятная.
– А может быть, ты сделал что-то такое, на что просто не обратил внимание? – предположила Одиннадцатая и уточнила: – Сам всегда говорил, что знаешь об Одиуме гораздо больше, чем ненавидимая тобой Скрижаль. Ты же был в курсе, какую кнопку нажимать, а значит, теоретически мог знать, как запускается и процесс опознания. Ты включил его неосознанно, автоматически, только при этом понятия не имел, для чего он нужен, и потому не запомнил, как это делается.