Боевой устав гнома - стр. 36
– Сначала я одна спою, а вы подыгрывайте. Но негромко, чтобы слова не заглушать. И запоминайте их! Это запрещенная песня гномов-подпольщиков, в которой содержится вся историческая правда о Ядре, без прикрас и умолчаний. И без фальсификаций, конечно.
Прозерпина поглубже вздохнула, ударила по струнам арфы и приступила:
Во время ее исполнения Евронимус с испуганно-удрученным видом смотрел в пол и порывался открыть свой баул. Но заметил это только комиссар, все прочие с удовольствием подыгрывали или прихлопывали, а Пунай еще и пританцовывала, крутила могучей задницей прямо перед Стволовым.
– Такое впечатление, что ты хочешь присоединиться, – с усмешкой сказала гномелла бывшему начальнику, закончив песню и переждав ликование солдат, которые все как один обнаружили в себе исполнительский дар. – Не боишься? Кимерис за такие песни на угольные рудники ссылает пожизненно.
– Мне как дезертиру и так смерть полагается. – Принц смерти бережно извлек из баула заверный в тряпку предмет. – Можно сыграть? Это мой любимый инструмент, называется «плачущий гном». Я тоже хочу с оркестром выступать.
– Валяй, – разрешил афроорк. – Оркестр народных инструментов, un-fucking-credible!
– Имени героев Подтеменья! – льстиво подхватил Квакваса.
И «плачущий гном» Евронимуса привнес в исполнение так недостававший песне драматизм. Бывший чиновник с упоение работал каменной палочкой с накрученной на нее жилой, извлекая из маленького барабанчика стонущие трагические звуки. Нравилось всем, особенно гоблиншам, которые даже пустили слезу на куплете с описанием гибели гномов. Фенриц, правда, недовольно взрыкивал из-за конкуренции и стучал хвостом, однако держал себя в лапах и песню не испортил.
Федор сам вызвался дежурить во время ночного привала. Обычно эту обязанность исполнял Зак, как и все орки, легко переносивший ночное бодрствование, но комиссар заметил, что тот выглядит усталым, и предложил хорошенько выспаться. Для порядка немного посопротивлявшись, Маггут согласился.
Компанию во время дежурства составил верный Фенриц. Как любая из собак Самата, он считал Стволова великим вожаком еще с тех пор, когда Федор посетил их город заколдованным, в облике псоглавца.
Не дожидаясь, пока все улягутся, караульные отправились в обход. Сначала удалились на несколько сотен шагов вперед, вдоль рельсового пути, затем развернулись и пошли обратно, забирая влево. Обогнули лагерь по широкой дуге, и вновь вперед. Так и ходили, то расширяя зону патрулирования, то сужая. К счастью, рельеф в этом месте был сглаженным, крупная растительность отсутствовала, видимости ничто не мешало. Сначала Федор держался настороженно, но мало-помалу расслабился. То и дело посматривал в недалекие каменные небеса, гадая, что сейчас над ними располагается в Подтеменье, а что в Даггоше. Пса не заботили географические размышления, он ловил среди густых трав какую-то живность и с удовольствием поедал. Но и обязанности сторожевой овчарки не забывал – периодически замирал с высоко поднятой головой, принюхивался и прислушивался.