Body-Бог, или Месть неандертальца - стр. 41
и становится за трибуну перед судейской кафедрой.)
ИАКОВ(тягуче).
Пред вами, горний Суд, гонимый иудей…
Ой вей!
(Хлюпает носом.)
Ну, шо я вам могу сказать?
Меня вострила тут Исида-Мать…
БОДИ-БОГ (морщась).
Иаков, поживее.
Преступника здесь судят – не еврея.
ИАКОВ (мотнув головой).
Кто я – вегетатив или рационал?
Я меж градациями вашими завис.
Я, господа, простой жидель.
Трясусь над благоприобретенным,
Как над булдыгою кобель.
Но разве Вы, Высокий Суд,
Не стережёте свой кошель!
Я вечно требую ням-ням.
Мне говорят: «Ты бы и мыло съел,
Что так сдурел!»
Да, у меня имеется домок в Москве, хата в Майами…
А вы хотите, господа,
Чтоб я ходил-гремел костями?
…Когда паскуда римский Тит Ерусалим зорил,
Я не был жидомором, скважиной и хамом.
Ну, за какие пироги меня погромом наградили
Сначала Первого, потом – Второго Храма?!
(Иаков достает из кармана кителя и листает записную книжку.
Обращается к Боди-Богу со слезами в голосе.)
Отец! Ты знаешь, сколько нашего добра
Похитил нечестивый Тит?
Он гору серебра и меди закантарил
И в Рим на триумф свой отправил!
Из кедра инвентарь, из кипариса и маслины
Вагонами на запад гнал, скотина!
Хищения размах сравнится – господи, спаси! –
С разгулом иудейских комиссаров на Руси.
Пропал алтарь кадильный,
Десяток седмисвещников светильных,
А что нахапал Тит во Дворике священников
И во Дворе народа –
Пересчитать не хватит года!
И даже Двор язычников,
Где я, как финансист-меняла, рос,
Где буйствовал пророк Христос,
Где жертвенных мы продавали с выгодой
Тельцов, козлов и голубей, –
Наш знаменитый скотный двор, тех лет Бродвей,
Очищен был до нитки –
Гевалт! Мы даже не успели умыкнуть
Священные пожитки!
А сколько драгоценной древесины
Сгинуло, ситтима!
Отец, мы горькой теме этой
Отдельную беседу посвятим.
Как вспомню, Отче, о погроме титовом,
Во мне свирепый оживает троглодит,
Беда сухая грудь теснит,
Буровит лёгкие и плевру:
По курсу настоящему убытки досягают
Неисчислимых лярдов евро!
Мы, Ротшильды несчастные, до сей поры, поверь,
Оправиться не можем от потерь!
Вы спросите, на кой я вспоминаю нечестивца Тита?
(Пауза. Иаков напрягается и выкрикивает.)
А кто мене наклады возместит?!?
(Горестно кашляет, хлюпает носом и вновь вдохновляется.)
… Хазария – в духовном росте был мой следующий,
По вашей схеме, сенситивный, шаг:
На Волге я молился Яхве ревностно
И принимал из Киева ясак.
Русейские прекрасно помню барыши,
Особенно бобры там хороши!..
(Иаков запинается.)
…Когда б не князя Святослава вислоусого
Оттянутые палаши…
(Иаков печально опускает голову.)
Тогда я понял достоверно,
Что идолопоклонство скверно.
Кумирник Святослав
По камышам за мной устроил шмон,
Меня, как волка, порскал он.
Но я, как пел блаженный Вольдемар,
За красные флажки устроил дёру
И спас сундук: спасибо дромадёру!
Да, я утёк, захлопнул двери.
Но кто, чёрт побирай,
Окупит мне славянские потери?!?
(Горько вздохнув.)
После того, друзья мои, житья была глава
В стране сосисок и ржаного пива.
Там, в «Талмуд Тора»,
В меня священные вколачивали тексты.
Но больше мне запомнились
Ужорные кошерные бифштексы.
Наш рабби мне сказал в лицо:
«Чёрт с ними, Святославами и Титами!
Старик, с таким прекрасным аппетитом
Быть тебе русским референтом!»
И долго бормотал рефреном:
«Чтоб всем ивримам стало так!»
Наш рабби был большой добряк.
Конечно, я к рациональной жизни
Был не вполне ещё готов,