Body-Бог, или Месть неандертальца - стр. 36
А ныне с чем сравню его?
С пистоном для пера чернильного прибора!
Такая анатомии поруха
Влечет снижение либидо
И тягу бесполезную к порнухе,
Что сказывается катастрофически
На органах, бездействующих втуне,
И ситуации демографической…
(Пауза. Люцифер отпивает воды.)
Два слова о культуре и искусстве.
И здесь наш новодел
Отменно преуспел.
На зов его из андеграундских подвалов,
Конур, камор и будок, наскучивши молчанием,
Повылезли писатели оглодавшие, сухие
И оглушили Рашку лаем, визгом и рычанием
Маньяки ерофеевы,
Глумливые войновичи,
Бредовые пелевины,
Зловонные сорокины
И прочие лукавцы-бестии
Под уськанье Иакова
На Сороса стипендии
Совка литературно кулемесили.
Впав в креативное наитие,
Свершили сочинители открытие:
Можно картину мира красками писать,
А можно тем, чем ты привык
«Ходить» и писать.
Вскипело «современное» искусство –
Безудержно, неистово:
Смешались «классики», «митьки», «акционисты»,
Концептуальные авторитеты и босяры,
Пейсы, бородки, бороды и бородищи –
Народ до жирного приварка ярый.
Посыпались перечисления и бартер
На плеши пионеров медиарта.
Явились галереи, центры, инсталляции,
Корпоративные площадки стадные,
Оплаченные из казны Иаковом нещадно.
Дискуссии, салоны, классы, лекции…
Открылись гениальные «проекты и коллекции».
Мараты гельманы по всей стране таскали
Срамные биеннале.
(За мусор прикладной
Шальные хрусты брали!).
На пальцах Рашке доказал бомонд трескучий,
Что жизнь – не одоленье бездн и кручей,
А только наглость, жадность и обыденность.
Жистянка – суть гниение, а вовсе не горение,
А потому Раше, как есть он детище застоя,
Фантом, пузырь и чистый вымысел,
Геройствовать и далее не стоит.
…Не устоял в Иаковских перетрубациях
И культ державный –
Тысячелетний, византийский, православный.
В тотальной счастья ловле
И он –увы! – предмет обмена и торговли.
Язычество долит финансовых скопцов,
Тускнеет вера праотцов.
Казалось бы, святые пастыри
Должны мирян бодрить,
Оплакивая жизнь греховную.
Увы, иное на уме отцов духовных –
Налоги, требы, бизнес, меценаты…
Ещё вилявый сволочь-казначей
И мизерный (опять-таки, увы!) конверт архиерею.
Крест золотой на пузе у владыки,
За веру православную страдальца,
Величиною с плотницкий середний палец.
Может обидеться епископ
На подношенье тощее
И батюшке пожаловать приход
Какой-нибудь «попроще»…
…И паства хороша!
Сказать по чести вам о Святогоре и Раша…
Совок и сын, ещё не холощённые,
Воды были чистейшей хамы:
Прослыли атеистами, учёными,
И лишь на Пасху да на Рождество –
И то лишь пьяными! –
Являлись в Божий храм.
Не раз я их воцерковить пытался,
Совместно службы посещая,
Наказывал: «Стой на молитве, ног не расставляя!»
Совок бухтел, мол, ништо нам,
Крепка Советска власть!
«Товарищи, расставим костыли,
Чтоб спьяна не упасть!»
(Старый амбал едва
В тот час на паперти стоял!)
Отведав рынка розги,
Совок поёт теперь в церковном хоре,
Взялся за голову.
А где он был, когда бог раздавал мозги?!
Рашка-сынок при новой власти тоже поумнел,
Крестился, о смирении бубнит и бога поминает,
Когда помалу принимает.
Беляшка, дескать, грех и яд,
Дай бог, чтоб не последняя!
Меня на днях за олигарха-чурку принял
И чуть не замочил.
Вот бес меж ног у них и проскочил!
Но бес не из моих, не из Аида,
То Яшка баловал, инакомыслящая гнида!
Вошло с подачи большевистских хамов
В привычку небрежение к попам.
Магнаты-плутократы,