Body-Бог, или Месть неандертальца - стр. 33

Очнулся посреди толпы казачьей под говорок ползучий:

– Ишь, судорожь колотит, трясёт его падучка…

Один сердюк с косой вдоль уха –

Здоровый такой лось! –

Советовал: «Бижи помыйся, ваша милость,

Дуже гивна в тэбэ скопылось…»

Так на Хмельницкого моче фортуна

Внесла меня в счастливую лагуну.

Но с той поры меня то крючит, то ломает,

Рука повисла правая, походку портит левая нога стамая.

Когда подписываю чек на небольшую сумму вроде,

Мне судорогой пальцы сводит…

Ну, ладно я левша. И если отказала правая

И требуется вам подделка,

Могу и левака черкнуть под Самоделкина.

Я постоянно голоден, я просто волчьим голодом обуян!

Утробу больно стягивает, скручивает,

Я слопать дрянь могу любую.

Не отпускает ощущенье пустоты,

Оно меня преследует и рвет –

И грудь, и глотку, и забитый пищей пищевод.

И если я, чтобы освободить нутро,

Лимонную поставлю клизму,

Страданье может привести

К невольному каннибализму!

Кроме того: подавлен слух, сижу как бы в реторте я,

Хотя улитка в ухе есть и орган Кортиев.

Сомнительные просьбы о деньгах друзей-завистников,

Отжитых надоедных баб

Выслушиваю больше по губам.

Да что, Отец! После событий тех

Не различаю радуги!

Зеленый, желтый – это да,

А прочие цвета

Мне как бы и не надобны…

(Иаков, как доказательство, протягивает Боди-Богу очки

и радостно восклицает.)

Крепка Богданова горилка,

Но, слава богу, жив курилка!

БОДИ-БОГ (кивает).

Тебе Хмельницкий, значит, дал потачку,

Не порешил, не растерзал – перепугал.

Так ты бы с этого и начал,

А то: кизячный путь, кагал…

(Люциферу.)

Богдан его попортил, слышишь, бес,

Вплоть до болезни Геркулеса…

(Иакову.)

Так говоришь: счастливая лагуна…

А всё-таки, причём же здесь Фортуна?

ИАКОВ (глубоко вздохнув).

…Возы отправил я на Корсунь ночью, по росе,

А сам на шарабане был, отставши ото всех.

Решил ещё раз обежать имение,

Не позабылось ли чего при суете?

И, представляете Вы, в зало при свечах

Сидит… панёнка,

На голове не то чепец цыганский,

Не то венок, не то корона…

И, боже мой – такое может быть?! –

Не ожидая для себя от казаков урона,

Прядет себе на прялочке,

Толкает пальчиками колесо

И тонкую такую сучит нить…

(Иаков всматривается в головной убор Исиды

и судорожно сглатывает.)

Увидела меня и палец поднесла к губам

И говорит так ровно, как сейчас я вам:

–Сховайся… в копны… паче…

«Ты кто? – я говорю, от страха чуть не плача. –

Тебе чего здесь надо?!»

Она: « Я – Фортуната.»

И вдруг сама собою сгинула, пропала,

Как будто не бывала.

И только от свечей трескучий шип…

Я королевской милости был маетности этой

Коронный откупщик,

По-ихнему, по-казаковски, державец-жид.

Я в копнах спрятался.

Обоз в степи пропал.

А я остался жив…

(С минуту длится молчание. Боди-Бог внимательно

смотрит на опустившую взоры Мать-Исиду.)

БОДИ-БОГ .

Каким же видится, Иаков, исход борьбы твоей?

ИАКОВ (гордо).

Я королем стал кредиторов

И кредитором королей!

СУДЕБНЫЕ ПРЕНИЯ

(РЕЧЬ ЛЮЦИФЕРА)

(Люцифер проходит к ораторской трибуне,

не торопясь испивает воды из фиала.

На нём роскошный бархатный с вышивкой

малиновый камзол-безрукавка.)

ЛЮЦИФЕР.

Высокий Суд!

Мы с Божьей помощью ушли

От дикости и тирании,

Мир мёртвых и живых преобразили в НИИ.

Невежество Благой

Прихлопнул просвещения стопой.

Поднявшись до высот рациональных,

Мы утвердили верховенство права,

Которым осчастливил нас

Наш либеральный Авва.

(Люцифер степенно кланяется Боди-Богу.)