Body-Бог, или Месть неандертальца - стр. 14

Она как будто чемерицу съела.

К нехваткам ей не привыкать,

Была бы с шишками кровать.

БОДИ-БОГ(угрюмо).

Вам Святогоров чем мешал, любезный?

За что братва его свалила в бездну?

ИАКОВ (выпячивая губу).

Совался не в своё старик,

Он щёки раздувать привык…

(Иаков говорит, то и дело посматривая на Люцифера.

Люцифер, уставившись в лежащие перед ним бумаги,

потряхивает головой.)

БОДИ-БОГ.

На то он и Совок.

И Я суюсь, покуда Бог.

ИАКОВ.

Всё дело в том, что в старике не иссякала прыть.

А на местах тузам

Самим желалось «сёстрами» рулить.

Приёмышей от Святогорова мутило,

От воркотни его и поучений

Национальное сводило рыло.

А время безвозвратно уходило…

Он дед-то дед, Совок-то он Совок, да у Совка у деда

На выданьи косой десяток девок.

Старинушка болтал о славных битвах,

О стройках века на окраинах Руси.

А между тем, в садах благоуханных

На Западе, и на востоке, и на юге

Выгуливались свеженькие Ганны, Русалы и Яруси

И соком наливались вешним рано

Смуглянки большеглазые Мананы.

Понятно, что тузы сходились с ними, жили,

Не спрашивая дедовскую волю.

Но – исподволь.

Не то что Рашка-псой.

Этот у всех в глазах крутил с Настёнкой Хариусовой,

Такой же, как и сам, босой.

Но каждый местный хулиган, кунак-дашнак,

С улыбкой слушая почтенного Ивана,

Бурчал в усы:

«Ай, в рот тебе банан!»

Ивану бы не петушиться,

Могло бы по-другому порешиться.

Но что же делать, как же быть?

Ребро бесовское имело место быть!

ИНАКОМЫСЛЯЩИЙ ИАКОВ

ЛЮЦИФЕР (сурово).

Несёте, дорогой, пургу.

Давайте ближе к сговору!

ИАКОВ(тяжело вздыхая).

Я, господа, издавна по России круживал,

Дедов и прадедов Совка обслуживал.

Меня пригрел покойный император Павел.

(Он бы и ныне, полностью сойдя с резьбы,

Отлично Русью правил.)

Как человек я компанейский,

При Николашке сетевые кабаки держал

По всей России Европейской.

Ильич меня ценил, законом строгим охранял.

Иосиф, правда что, немножечко гонял.

Но при Андропове и Горбачёве я снова всплыл,

Как закадычный русофил.

На радио, по телеку – Маркс твою Энгельс! –

Орывал,

К Ремарку Рашку прилучал,

К «Скотному…» Оруэлла!

Раша Иванович меня

В «Листах литературных» читывал,

Где я хульные мысли под хитрым ником ныкал.

За правду, за гулажью дерзость,

С Исаичем и Галичем на равных

Отважным диссидентом почитал.

Частенько с Рашкой толковал я по душе

При включенном на полную катушку душе…

И всякий раз, как Рашке избираться –

В Верховный там Совет или куда –

Я за него, за братца,

Руками и ногами агитировал

И всем, что может подниматься!

ЛЮЦИФЕР.

Гал! Гал! Довольно, чать!

Извольте, «диссидент», на следствия вопросы отвечать!

Суду нужны подробности преступной акции –

Ночной Ивановой кастрации.

Как укрепились вы в своём решеньи дерзком,

Как оказался Святогоров

В охотничьем именье Беловежском?

ИАКОВ(подумав и потянув носом).

Как совершился путь совковский крестный?

Вопрос, как говорится, интересный…

Они Ивана затащили в Беловежье,

Вроде как на охоту.

Но только, выпив, он им говорит, уняв икоту:

«Вы угощайтесь тут, а я пойду помоюсь да сосну,

Что-то ведёт меня ко сну.

Мотрите, дети,

Казённую посуду не побейте!»

Любил помыться Ваня, заняться за собой уходом.

По молодости было некогда –

То Соловки, то заграничные походы…

Короче, дёрнул старче гранчака

И, уходя, в дверях чеканит:

«Помру, что будете жевать? Друг друга?

Ворюга на ворюге…

Поедете с катушек,

Начнётся бордальеро, дойдёте до хлопушек.