Блудница - стр. 3

Большая перемена. Мы сидим в фойе первого этажа школы на деревянных откидных сидениях, грызём посыпанные сахаром коржики, запивая солёным томатным соком. На стене напротив приколот большой жёлтый лист. Афиша. На ней гигантскими буквами отпечатано «ЦЫПЛЁНОК ЧОК», кто-то шариковой ручкой дописал «-нутый». Мы давимся от смеха, расплёскивая вокруг себя томатный сок.

В дверях появляется Жосан. Имени его мы не знаем, все зовут его по фамилии – Жосан. Я вжимаюсь в плоскость кресла. Жосан месяц как освободился. Лёлька сказала, что сидел он за изнасилование, и это поселяет в моей душе, а тем паче теле – страх. Страх перерастает в ужас в тот момент, когда я ловлю на себе его заинтересованный взгляд.

– Здорово, соски! – приветствует нас Жосан и, откинув деревянную сидушку, подсаживается ко мне.

Я давлюсь остатками коржика, отряхиваю фартук и поднимаюсь.

– Пошли, на физру опоздаем. – Хватаю Лёльку за руку и тащу к выходу.

Жосан громко ржёт нам вслед.

– Ещё увидимся.

На физру не пошли. Физкультура – не наш предмет. На прошлом занятии мы с Лёлькой получили за стометровку одну двойку на двоих.

Дело было так. Стометровки я терпеть не могла. Несмотря на длинные худые ноги, короткие дистанции мне не давались, а Лёльке они просто были «пофиг».

– На старт, внимание, марш, – взвыла ЛюбоВася, махнула рукой и щёлкнула секундомером. После чего мы с Лёлькой не понеслись, как это делали остальные, «галопом по Европам», а неспешно потрусили прогулочным шагом, при этом ещё и нагло переговариваясь. Достигнув финишной отметки, довольные собой, мы скрылись в раздевалке, а красная от негодования ЛюбоВася влепила кол каждой из нас.

Обидевшись на физручку, на следующее занятие мы решили не ходить. Это был наш протест, наш бойкот, забастовка и стачка вместе взятые.

– Пошли на старое кладбище, – позвала Лёлька. Была у подруги моей странность – её всегда приманивали к себе погосты. Любила она вдоль могил гулять. Я эту её странность не разделяла и обычно старалась подобные места обходить стороной, и хоть было мне стрёмно, но согласилась. Встреча с Жосаном всё пострашней будет.

– ЛюбоВася нам этого не простит. – Клички, состоящие из укороченных имени и отчества преподавателя, рождались сами по себе и цеплялись к учителям на всю жизнь.

– Пофиг, – отмахнулась Лёлька, раздвигая кусты сирени.

– Тебе пофиг, а мне тройка в аттестате не нужна.

Протискиваясь в заборную щель, Лёлька не ответила.

– Тебе всё пофиг, – ворчала я, осторожно высвобождая зацепившийся за ржавый гвоздь фартук.

– Я в греблю записалась. Завтра первое занятие. Не хочешь со мной?

– Не-а, я глубины боюсь.

– А чего её бояться? – Лёлка тряхнула подол формы, образовав небольшое пыльное облако. – Ты же плавать умеешь.

Днестр – река коварная, дно её изрыто ямами, которые образуют опасные воронки. Попадёшь в такую – не выберешься.

– Видела я эти лодки, небольшая волна – перевернешься, а течение в Днестре, сама знаешь какое.

– Пофиг, – Лёлька привалилась к торчащему из земли и местами облупленному камню, который служил кому-то надгробием.

– И зачем только мы сюда полезли, – продолжала я недовольно бурчать.

– Тихо тут. – Лёлька расстегнула портфель, достала пачку сигарет и закурила. – Спокойно.

– И жутко, – добавила я, чувствуя внутреннее волнение. На заросшем кустарником кладбище никого, только провалившиеся в землю камни, с выдолбленными на них едва различимыми буквами и цифрами.