Блондинка в американской тюрьме - стр. 6
Но вот почему-то я сидела и сидела в этом ряду из сдвинутых стульев, вставала, чтобы размять ноги, прохаживалась и снова садилась – меня никак не вызывали к окошечку в этом «продвинутом» центре. Уже несколько раз сменились компании ожидающих, а я все сидела и сидела. В руках я вертела самый важный свой документ, после паспорта, так называемый «тревел адванс пароль» – пластиковая карточка, защищенная всевозможными голограммами, на которой была выбита дата его истечения – апрель следующего года, то есть оставалось еще более полугода на поездки из страны – в страну, как я думала.
Когда же, наконец, подозвали к окошечку и меня, офицер первым делом объявил, что пароль паролем, а вот кейс мой, петицию на Грин карту, был прекращен, пока я летала. Другими словами, я получила отказ в изменении своего статуса, о чем было указано в его распечатке.
Отправляясь в Россию, я оставила ключ от почтового ящика в Хьюстоне своей подруге, которая регулярно ездила его проверять. Ближе к моему возвращению она проверяла его едва ли не каждый день, но никаких извещений об отказе по моему делу не пришло. Поэтому данная новость явилась для меня невероятным сюрпризом. «И как теперь эта ситуация будет решаться?» – задала я вопрос офицеру. «Сейчас я буду звонить своему супервайзеру, он придумает что-нибудь для вас» – отводя глаза, пробормотал он, и мне, конечно, сразу не понравилось, почему надо что-то «придумывать», если вариантов два – дать мне все же пройти через границу, либо оправлять домой на следующем же рейсе. И никто мне не объяснил, что вариантов гораздо больше…
Именно с этого момента информировать о происходящем меня перестали. Подошедшая девушка в форме вежливо, но настойчиво рекомендовала оставить мою сумку ручной клади в специальной «камере хранения», а при себе оставить только дамскую сумочку. Ну что ж, не вопрос, раз так у вас с местом плохо, отдам сумку. Если бы тогда я знала, что все содержимое ее мне станет впоследствии недоступно, я бы иначе отнеслась к такому предложению, по крайней мере, расческу и зубную щетку бы из нее вынула, не говоря уж про таблетки. За три дня до перелета впопыхах, как было и все остальное в Москве, я сделала небольшую операцию на стопе, удалила какое-то подкожное образование, что незримо там разрасталось два года, никак себя не проявляя. И только привычка при каждом заезде в Россию проходить полную или частичную диспансеризацию привела меня к дерматологу, а тот, не откладывая дело в долгий ящик, тут же оперативное вмешательство и произвел. Рана кровоточила, я отчаянно хромала, но считала, что «до свадьбы заживет», в Хьюстоне отлежусь, лекарств набрала с собой предостаточно. Эластичные же бинты и лейкопластыри продают везде, рецепт на их покупку не требуется.
Однако за время перелета с пересадками все мои повязки пришли в устрашающее состояние, я никак не рассчитывала на задержку более четырех-пяти часов на паспортном контроле. Посмотрев на наручные часы парня в соседнем ряду, сквозь наваливающуюся дрему, поняла, что я застряла уже на все восемь часов, и проверенным способом, зайдя в туалет и включив на минутку мобильный телефон, отправила дочери смс об этой задержке. «Удивительно, но когда ты прилетаешь в США, эту страну всегда настигает ураган, вот и сейчас очередной, под названием Мишель, как раз буйствует» – отвечала дочь – «неизвестно, будет ли аэропорт Майами отправлять и принимать рейсы, посиди-ка ты лучше пока в Майами». Она и знать не знала, до чего пророческим оказался ее совет. Уж я посидела в Майами, так посидела…