Близнецы-соперники - стр. 40

– Это немного страшно, но вполне безопасно, – крикнул он, перекрывая рев ветра.

Витторио прокричал в ответ:

– Пусть сначала переправится Эппл! Надо перевязать ему руку.

– Нет, вы важнее. И к тому же вдруг эта хреновина оборвется – лучше мы испробуем ее на вас.

Фонтини-Кристи сидел на железной койке в тесном помещении с металлическими стенами и пил горячий кофе из толстой фарфоровой кружки. Он завернулся во флотское одеяло, ощущая мокрую одежду. Но это его не беспокоило: он был рад наконец остаться один.

Дверь комнатки отворилась. Это был Пеар. Он принес охапку сухой одежды и бросил ее на железную койку.

– Вот сухая смена. Вам только не хватало свалиться с воспалением легких. Это было бы некстати, а?

– Спасибо, – сказал Витторио, вставая. – Как ваш друг?

– Судовой врач опасается, что он не сможет пользоваться рукой. Врач этого ему не сказал, но он и сам понимает.

– Мне очень жаль. Я был наивен.

– Да, – согласился Пеар. – Вы были наивны. – И вышел, оставив дверь открытой.

Вдруг из коридора послышался шум, мимо двери бежали люди, все в одну сторону – на нос или на корму, Фонтини-Кристи не понял. Из репродуктора без перерыва несся резкий оглушительный свист; металлические двери хлопали, крики усиливались.

Витторио бросился к открытой двери. У него занялось дыхание: охватила паника беспомощного человека под водой.

Он столкнулся с английским матросом. Но лицо матроса не было искажено ужасом. Или отчаянием. Он весело улыбался.

– С Новым годом, приятель! – закричал матрос. – Полночь, старик! 1940-й начался! Новое десятилетие, черт его дери!

Матрос бросился к соседней двери и с грохотом ее распахнул. Фонтини-Кристи увидел: там царил полнейший бедлам. Матросы сгрудились вокруг офицеров и подставляли кружки, куда те разливали виски. Крики перешли в хохот. Каюту наполнила старинная шотландская песня.

Новое десятилетие.

Прошлое десятилетие завершилось смертью. Смерть была повсюду, самая страшная – в белом слепящем свете Кампо-ди-Фьори. Отец, мать, братья, сестры, дети. Погибли. Погибли в одно сокрушительное мгновение. Память о нем выжжена в его мозгу и останется с ним до конца его дней.

Почему? Почему? Нет объяснения.

И вдруг он вспомнил. Савароне сказал ему, что поедет в Цюрих. Но ездил он не в Цюрих, а куда-то в другое место.

Там и можно найти ответ. Но где это?

Витторио вернулся в свою крошечную металлическую каморку и присел на край железной кровати.

Началось новое десятилетие.

Мешки с песком.

Лондон был городом мешков с песком. Мешки были повсюду. В дверных проемах, в окнах, в витринах магазинов, грудами сваленные на улицах. Мешок с песком стал символом. Там, на континенте, Адольф Гитлер поклялся уничтожить Англию, англичане спокойно поверили этой клятве и спокойно, решительно готовились.

Витторио добрался до лейкенхитского военного аэродрома вчера поздно вечером, в первый день нового десятилетия. Его посадили на самолет без опознавательных знаков на Майорке, встретили в Лейкенхите и провели серию бесед для удостоверения его личности для министерства военно-морского флота. И теперь, когда он оказался в Англии, с ним стали разговаривать спокойно и почтительно: не хочет ли он отдохнуть после утомительного путешествия? В отеле «Савой»? Само собой разумелось, что Фонтини-Кристи, приезжая в Лондон, всегда останавливались в «Савое». Удобно ли ему назначить встречу на завтра на четырнадцать ноль-ноль? В Адмиралтействе. Служба разведки. Пятое управление. Контрразведка.