Блистательные годы. Гран-Канария - стр. 62

Пять мучительных, бесконечных недель он безвыездно провел в Линтоне. Где-то в отдалении была его другая жизнь – Эдинбург, работа в Фонде, все его обязанности и возможности, – однако главным для него сейчас было состояние Мердока. Каково же было осознавать, что все возможное и невозможное, сделанное им, чуть ли не напрасно.

В тишине дома раздался приглушенный телефонный звонок. Дункан услышал крадущиеся шаги Ретты, которая пошла ответить. Он вздохнул, с усилием выпрямился и спустился по лестнице.

– Что, Ретта? Вызов?

– Нет, доктор. Это снова из Эдинбурга. Без конца звонят. Но я отвечаю, как вы велели – говорю, что вас нет.

Он кивнул:

– Совершенно верно. Если снова позвонят, скажи им то же самое.

В то утро обход был легким. В нынешних обстоятельствах, поскольку доктор Бейли уволился и вся практика снова перешла к Мердоку, за медицинской помощью обращались только в самых серьезных и неотложных случаях.

Когда Дункан оказал помощь последнему за день пациенту, хозяйка дома проводила доктора до двери. Она посмотрела на него с выражением глубокой озабоченности на простодушном деревенском лице, а затем задала привычный вопрос:

– Как там сегодня доктор Мердок?

Дункан машинально ответил уклончивой фразой:

– Ничего нового.

– Скажите мне, доктор, как вы думаете, ему станет лучше?

Что-то заставило его быть откровенным.

– Сомневаюсь, – сказал он. – Хотя, видит Бог, я делаю все, что в моих силах.

– Мы это знаем, доктор, – уважительно кивнула она. – И поверьте мне, для нас этого достаточно.

Пока он ехал в деревню, эта поддержка со стороны сельчан оставалась с ним, теплая и утешительная – маленький тайный просвет во мгле его отчаяния.

Было уже больше часа дня, когда он вернулся. У дома Мердока стояла большая, закрытая, взятая напрокат машина. Его рот сжался в сердитую линию. Он знал, что это значит, еще до того, как вошел в дом: в маленькой операционной с окнами во двор сидела в нетерпеливом ожидании Анна и курила сигарету.

Он спокойно поздоровался с ней.

– Итак, Анна, я вроде говорил тебе не приезжать. После всех этих телеграмм и телефонных звонков мне казалось, что ты все поняла.

– Но ты не отвечаешь на телеграммы! И игнорируешь телефонные звонки! – Она сердито раздавила сигарету в пепельнице. – Разве можно винить меня за то, что я желаю получить несравненное удовольствие от разговора по душам?

Дункан пожал плечами, затем подошел к маленькой аптечке в углу. Стоя там у крошечного лабораторного стола с треснувшей раковиной, он начал составлять из нескольких ингредиентов, лежавших на полках, простые лекарства, которые этим утром прописал своим пациентам. Казалось, эта картина лишила гостью остатков самообладания.

– Дункан! – воскликнула она. – Ты что, совсем спятил – разливаешь разноцветную водичку в этой жалкой конуре, когда мог бы работать в своей собственной лаборатории?

– В этой разноцветной водичке есть ингредиент, о котором ты понятия не имеешь.

– Какой ингредиент? – огрызнулась она.

– Вера, – тихо ответил он.

Она с яростью и презрением уставилась на него:

– Ты сошел с ума! Ставишь под угрозу всю свою карьеру ради того, чтобы продавать мифы наивным сельским пациентам.

– Может быть, – резко перебил он ее. – Но так получилось, что у меня есть еще один пациент, там, наверху.

– Знаю. Видела его. Да, не надо так смотреть! Я взяла на себя смелость провести осмотр в твое отсутствие. И скажу тебе, ты напрасно тратишь время.