Блистательные годы. Гран-Канария - стр. 5

– Вы тоже занимаетесь грабежом, и весь город это знает. Вы даже получаете двести процентов прибыли от дощатых гробов, которые продаете работному дому.

В зале Совета воцарилась напряженная тишина. Затем поднялся шум.

Тщетно полковник Скотт пытался обуздать оппозицию, сплотить силы в пользу Дункана:

– Господа, господа! Мы не должны быть слишком обидчивы. Это привилегия молодых – высказывать то, что у них на уме.

Его больше не слушали. К Овертону вернулся дар речи. Дергая себя за воротник, он кричал:

– Ты никогда не получишь эту должность! Даже если доживешь до ста лет!

– Она мне не нужна! – крикнул в ответ Дункан. По крайней мере, в этот момент ему было все равно. – Лучше умереть с голоду, но сохранить свое достоинство!

– Ты точно умрешь с голоду, – проорал Овертон, размахивая кулаком. – Тебе конец в Ливенфорде! Ты еще вспомнишь этот вечер, когда из канавы будешь просить милостыню.

– Вы тоже вспомните об этом, – воскликнул Дункан, – когда мое имя будет известно всему миру!

Все смолкли, с разинутыми ртами уставившись на него.

Выйдя, Дункан увидел у входа припаркованный легкий автомобиль полковника Скотта с Маргарет за рулем, ожидавшей отца, чтобы отвезти его домой. Она отчаянно посигналила. В ее глазах стояли слезы от смеха.

– Дункан! – воскликнула она. – Нил Тодд все уже мне рассказал. Он подслушивал у замочной скважины. Я просто в истерике, правда, когда думаю об этом… – Она затряслась от смеха.

Его все еще колотило от возбуждения, и он со странной обидой посмотрел на нее – как можно было превращать его трагедию в фарс. Разжав челюсти, он мрачно сказал:

– Для меня это не так уж смешно.

– Да брось ты. – Она сделала паузу. – И все же разве не глупо отказываться от этой должности? Что, черт возьми, ты собираешься делать?

– Я не знаю. – Он сжал кулак. – Разве что, может, начать драться!

Она вопросительно посмотрела на него. В ее ярко-голубых глазах отразилось сомнение.

Он ответил ей пристальным взглядом. Как она была прекрасна, как естественна и совершенна – принцесса в далекой башне. Его решимость росла – сердце наполнилось внезапным желанием рассказать ей о своих грезах. Он услышал свой голос как бы со стороны:

– Маргарет, только не смейся надо мной. Я всегда – всю свою жизнь – хотел быть врачом, – с напором говорил он. – Я знаю, что во мне есть сила исцелять людей – что я могу преуспеть в медицине.

Прежде чем от нее последовало неизбежное возражение, он поспешил продолжить:

– Я знаю, что я инвалид, но это не помешает мне. Я мог бы стать хорошим врачом, лучшим из них всех!

– А почему ты раньше об этом не думал?

– Я думал. Думал до умопомрачения.

Наступила тишина. Девушка была смущена до глубины души, понимая, что́ все это означает для Дункана. Она помедлила, не зная, что сказать.

– Вот бы тебе поступить в Университет Сент-Эндрюса. Доктор Овертон мог бы помочь. Мы можем написать моему дяде, который там декан факультета.

То, что она проявила интерес к его словам, воодушевило его.

– Приятно, что ты хочешь мне помочь, – сказал он. – Но у меня есть план. Он у меня в голове уже несколько месяцев.

– Что за план?

– Абсолютно сумасшедший, – не сразу ответил он. – Больше не спрашивай меня ни о чем. Всего лишь один шанс на миллион, что у меня получится.

Снова наступило молчание. Затем она мило улыбнулась и легонько, утешающе коснулась его плеча: