Блин, Кощей! - стр. 11
– Зелье эльфийское спёрли, – всхлипнул Михалыч. – Прощай внучек, не поминай меня злым словом, ить только добра я тебе желал на ентом свете, сам, небось, знаешь…
– Фух-х-х… – выдохнул я и сел рядом с дедом на лавку. – Перепугал. Я-то думал, а тут – зелье. Не переживай, деда, вернём мы твою отраву! Ну чего ты?! Не найдём заразу эту, что эликсир спёрла, так у Алика ещё выклянчим! Ты бы не в депрессию уходил, а лучше бы помог следствию, дед. А, кстати, что там ещё за следственная группа?
– Виторамуса назначили, – отозвался Михалыч и вдруг оживился. – А верно, говоришь, внучек! Надо найти этого злыдня! Ух, я ему!
– Во! – я хлопнул деда по спине. – А то уже помирать собрался! Давай, деда, лучше помоги расследованию!
– И то! – подскочил Михалыч, вытягивая из безразмерного кошеля топорик. – Ужо я им!
– Э! Э! Деда, ты кого рубить собрался?!
– Кого надо! – отмахнулся он. – Иди себе, Федька, царствуй, не мешай мне…
Ну, вот. Только отвлёкся от государственных забот – сразу напомнили.
В коридоре уже началось следствие и Виторамус, аномально интеллигентный бес из нашего Хранилища всяких магических штучек, временно сменивший поле деятельности, уже сидел на корточках, держа в руке нож и внимательно его разглядывая.
– Государь… – взглянул он на меня снизу вверх.
– Убью! – прошипел я в ответ.
– Фёдор Васильевич, – немедленно поправился он, – смотрите, какой ножик интересный.
– Нож как нож, – пожал я плечами. – Рукоять деревянная, лезвие длинное, чего такого-то?
– А вот, взгляните, – он поднялся и сунул мне под нос хищно блеснувшее лезвие, с бурыми пятнами уже подсохшей крови, – бороздку видите по всей длине?
– Ну? – я пожал плечами. – Обычный кровосток.
За спиной фыркнул Аристофан, Михалыч укоризненно покачал головой, а Виторамус вздохнул:
– Где вы такой ереси нахватались, Фёдор Васильевич? Не бывает никаких кровостоков на холодном оружии.
– Да ну на! – я ткнул пальцем в бороздку. – А это что тогда?
– Осторожней! – Виторамус резко убрал руку с ножом, не дав мне прикоснуться к лезвию.
– Это называется – «дол», босс, – пояснил Аристофан. – На конкретных мечах и кинжалах, для крепости делается.
– Для упрочения клинка, – подтвердил и дед.
– А на таких перьях, – Аристофан пренебрежительно указал на нож, – чисто для понтов, босс, для этого… как его? Эстетизьму, вот!
– Да ладно! – поразился я. – А я всю жизнь считал… Ну, хорошо. А какой смысл мучиться тогда, делать такую бороздку? Только для красоты?
Дед с бесом одновременно кивнули, а Виторамус, поднеся нож к пенсне, добавил:
– Не только. Кое-где в эту бороздку яд наносят…
– О? О, блин! Так может, поэтому наш бес и умер?! Не столько от раны, сколько от яда?!
– Не будем торопиться с выводами, Фёдор Васильевич, – строго взглянул на меня Виторамус. – Проведём экспертизу, а там видно будет.
– Ты всё же поторопись, – поморщился я. – Дело-то необычное для нас. Видано ли – у самых дверей в Канцелярию одного из наших зарезали! А если завтра так на Михалыча кинутся?!
– Типун тебе на язык, внучек, – отозвался дед. – Но по существу – верно. Поспешать надобно.
– Шеф, – окликнула Виторамуса его довольно миловидная бесовка-секретарша Селестина, показываясь в дверях ванной комнаты, которая у нас располагалась как раз напротив Канцелярии, – вам на это посмотреть надо.