Блики - стр. 25
– Таким прибором ему будет сложно удовлетворить женщину, да? – низкий голос, едва уловимый акцент, ироничная улыбка и пытливый взгляд. Двадцатитрехлетний санитар чувствует возбуждение и хочет вставить Марине прямо здесь, наклонив ее на койку с пациентом, но понимает, что она на это не пойдет, хотя они и в самом начале довольно бурного романа, – Или размер не важен?
– Важен, дурак! – шутя обзывает его она, не поворачивая к нему голову, но чувствуя его влюбленный взгляд на своем теле. Он говорит, что его сводит с ума ее шея и поэтому она стала закалывать волосы так, чтобы держать ее открытой. – Но не только он важен… Помоги мне! Согни ему ноги в коленях, не сильно, вот так, теперь держи. – Она старается говорить с ним строго, словно молодая, неопытная учительница, оставшаяся наедине с хулиганом старшеклассником.
Вставший в изножье кровати санитар придерживает полусогнутые, подернутые светлым пухом ноги Артура, взявшись ладонями за его узкие щиколотки. Он заглядывает в сосредоточенное на процедуре лицо Марины, в ее серо-голубые веселые глаза, но та не хочет встречаться с ним взглядом – она и так еле сдерживает улыбку.
– Стой здесь, я сейчас, – говорит она и идет за судном, ватой и вазелиновым маслом.
Вернувшись через минуту, она ставит судно между разведенных ног Артура, затем берет в левую руку член мальчика, и тщательно протирает его головку, крайнюю плоть и отверстие уретры ватным тампоном, смоченным раствором борной кислоты. Смотрит на губки наружного отверстия уретры, думая, не стоит ли взять катетер диаметром поменьше, но ей лень идти за ним к шкафу, и она распаковывает тот, что уже лежит на животе Артура. Смазав эластичную трубку маслом, она начинает вводить ее в уретру, довольно сильно оттягивая член и проталкивая полупрозрачный пластик внутрь Артура, где-то на сантиметр за одно движение правой руки. Она так сосредоточена, что не сразу замечает, как санитар начинает задирать ей халат, отпустив левую ногу мальчика.
– Джохар, тут камеры! Хочешь, чтобы нас уволили? – разозлившись, шепотом говорит она. – Подожди немного!
У нее есть ключ от кладовой, в которой они уже несколько раз уединялись и она думает, что лучше воспользоваться ей и сегодня, иначе он не даст ей спокойно работать – эти молодые чеченцы такие нетерпеливые. Но ей нравится его пыл, его уверенность в себе. Закончив вводить катетер, она подсоединяет к свободному концу трубки мочеприемник и подвешивает его на крючок внизу кровати.
– Держи ключ, – говорит она Джохару, – я приду через пять минут.
Джохар улыбается, смотрит на нее так, что она чувствует, как тепло приливает к низу ее живота, к ее половым губам. Не выдержав его взгляда, Марина опускает глаза и замечает, как сильно оттопырены его зеленоватые свободные штаны. Он уходит, оставив ее в смятении. Она стоит минуту или две без движения, чтобы прийти в себя и унять дрожь. Потом начинает ставить Артуру капельницу. Кое-как воткнув катетер в вену, забрызгав кровью простыню, она присоединяет к телу мальчика еще одну трубку, регулирует частоту капель с лекарством, и, накрыв его пододеяльником и сняв перчатки, выходит из палаты вслед за Джохаром, своим любовником.
Койки с пациентами, большая часть из которых скоро умрет. Многие уже сейчас выглядят как полутрупы: бомж, живший в теплотрассе и сваривший себе ноги, когда ее прорвало; больной ВИЧ наркоман, выпрыгнувший из окна реабилитационного центра и сломавший себе позвоночник… Серый, словно покрытый тонкой копотью потолок, вибрация ртутных ламп. Артур лежит без сознания. Его осунувшееся лицо, свалявшиеся сальные волосы, маска ИВЛ на резинке. Вечером его будут оперировать. Прозрачная пластиковая трубка тянется к сгибу его руки, к торчащему из вены катетеру и, словно пройдя через все тело, выходит из уретры, уже наполненная мочой.