Блики смерти - стр. 25
– Не знаю точно. Вроде однажды на него напали на охоте. Он часто ездил в лес с ночевкой, спал в палатке. И как-то вернулся без трех пальцев… Мы все подумали, что он выпил и напоролся на капкан…
– Это все?
– Ну, где-то через месяц он поздно возвращался с работы. В подворотне ему брызнули баллончиком в лицо, а потом повредили глаз чем-то острым.
– Выяснили, кто это был?
– Нет… Не знаю! Мы не верили ему. Он тогда начал часто выпивать, и мать думала, что Михаил просто с кем-то подрался…
– То есть он утверждал, что кто-то ведет на него охоту, а вы игнорировали?
– Вера! Брось эти свои психологические штучки! Ты хочешь заставить меня чувствовать свою вину? Я был еще сопляком, чтобы что-то понимать…
– Просто хотела помочь…
– Извини. Может, я не прав. Вдруг у отчима действительно был повод уехать?
– Его могли преследовать из-за работы. Какое-то дело? Он мог перейти кому-то дорогу…
– И этот кто-то нашел его в Якутии?
– Может, именно это и узнал Макс, прочитав тетрадь.
Я закусываю губу, смотрю вдаль, словно ищу там ответ. Природа никогда не лжет. Нет ничего более правдивого, чем эта суровая красота.
Местность здесь состоит из раскиданных вперемежку песчаных холмов, некоторые уже поросли чахлыми кустами. Чуть позади густой каймой начинается лес. Деревья кривые, будто валятся друг на друга из-за постоянных ветров.
На самих тукуланах действительно очень ветрено. За полчаса нахождения там все карманы, уши, ноздри, глаза уже в песке, но такой красивый вид того стоит.
– Мне кажется, теперь нам лучше уехать, – мягко замечает Вера. – После того, что случилось ночью…
Мы ушли далеко от того места, где нас высадили. Я слышу дыхание ветра, что слегка шевелит песок. Слышу, как бьется сердце где-то в области горла, но здесь мне не страшно. Зато все сильнее обволакивает холод.
Я прижимаю Веру к себе, запускаю руки ей под свитер, хочу ощутить человеческое тепло. И нащупываю бинт.
– Ты поранилась?
– Ерунда, царапина.
– Покажи!
– Здесь холодно, давай потом…
Но меня уже не остановить. Я заламываю ей руки и пытаюсь задрать кофту. Вера отбивается и кричит:
– Леон, хватит! Ты болен! Тебе нужна помощь… Господи, прошу, оставь меня в покое!
– Отойди от нее! – раздается сзади. – Так и знал, что ты псих…
Я рывком поворачиваюсь и вижу Валентина с пистолетом в руках. Что он тут делает? Неужели специально приперся за нами?
Вера тоже поворачивается на голос, и я вижу, как по ее щекам текут слезы.
– Все в порядке, Валентин Олегович…
– Погоди, это ты его вызвала?
– Я звоню своим ребятам! – бросает Валентин Вере. – Его надо задержать, сам он не пойдет.
– Нет! – умоляет Вера. – Прошу… Он не знает, что делает. После черепно-мозговой у него развилось биполярное расстройство. Он умело его скрывал. Даже я не сразу поняла. Думала, это лекарства.
– Что ты несешь? – Я в недоумении смотрю на Веру. Глаза полны слез, но серьги-куколки лукаво улыбаются.
– Ты ненавидел отчима, Леон. Тот пришел в семью, когда тебе уже было восемь. Рождение брата ты воспринял в штыки, сам говорил…
– Обычная детская ревность…
– Ты не мог смириться, что Михаил не любил тебя так, как Макса. Вы часто конфликтовали. И ты… ты убил отчима!
– Что-о???
– Да, я уверена, это ты напал на него в палатке, а потом в подворотне с баллончиком. Ты был уже достаточно взрослым, а совладать с выпившим… Думаю, Михаил что-то понял, догадался, но жалел твою маму. И уехал… Сначала ты был рад. Но потом травма головы обострила твои отклонения, ты вдруг решил отомстить. Считал, что мама умерла так рано, переживая из-за отчима.