Блеск и нищета сумасшедших - стр. 21
– Открывай, братан, будь что будет!
Дверь открылась.
Игорь Николаевич обрушил на них весь свой гнев:
– ДА ВЫ СОВСЕМ ОХУЕЛИ, ЧТО ЛИ?! – орал он. – ВСЕХ ИЗ ТУАЛЕТА НА ВЯЗКИ В СЕДЬМУЮ ПАЛАТУ! ВСЕХ ДО ЕДИНОГО! ПЕРВАЯ ПАЛАТА ПЕРЕЕЗЖАЕТ В СЕДЬМУЮ!
– Так Мамедов ещё подмазывался ко мне, отвлекал, а я поверила, что он извиняется…
– Хуй бы я извинился! – улыбнулся Фара. – Я же лично видел твоего мужа на велосипеде! Игорь Николаевич, примите меры, её колхозный ёбырь опять за казённым мясом приезжал!
– Ой, ой, с сердцем плохо, дайте корвалол! – запела вновь тётя Рая.
Тем временем Игорь Николаевич и санитар из соседнего отделения вязали принудчиков. Изначально на это дело хотели позвать Палыча, но тот даже не проснулся.
– ТЫ ЕЩЁ ЗА ХУЙ МЕНЯ ПРИВЯЖИ, АХАХАХХАХА! – Крикнул Добрый.
– Поговори мне, поговори! – ответил Игорь Николаевич. – На спец-режим уедешь!
Но все знали, что на спец никто не уедет. Дело ограничится вязками и уколами.
– От души провернули, пацаны! – засмеялся привязанный Герман. – Циклуха разгоняет! На пятилитровой ямахе катаемся!
– Я ВАМ ПРОВЕРНУ! – орала Жаба. – ВЫ У МЕНЯ ТЕПЕРЬ ДО КОНЦА ПРИНУДКИ В СЕДЬМОЙ ЛЕЖАТЬ БУДЕТЕ! КАК ВЫ К НАМ, ТАК И МЫ К ВАМ!
И так опустела первая палата. Остались в ней только храпящий Зёма, Левый, а также злорадствующий допризывник Малинин, заранее предупредивший Жанну Ивановну о планах местных бандитов. Если бы не он, принудчикам перепало бы в три раза больше циклодола, а также упаковка лирики, которую привезли для местных эпилептиков.
11. Масяня
Если зайти в случайное время в седьмую палату, то с великой долей вероятности вы увидите на кровати странную конструкцию, похожую на дом с треугольной крышей из одеяла, только роли углов играют голова и коленки. Между коленками то и дело что-то движется – вверх-вниз, вверх-вниз. Эта конструкция называется «домик онаниста» или «домик шизофреника». Если вдруг спросить:
– Эй, кто это там дрочит?!
Неизменно увидите на секунду высунутую из домика смуглую небритую мордашку и услышите:
– Я не дрочу!
Это Масяня. И он дрочит. Всегда и везде. В палате, в столовой, в туалете, под телевизором, на прогулочном дворике. Старается делать это незаметно, но почему-то не получается. Если его на этом действии поймать, вы услышите:
– Я не дрочил, просто рука зачесалась!
Или:
– Я не дрочил, я карманы проверял!
Ну или:
– Я не дрочил, просто гимнастику делал!
Масяню даже одевали в смирительную рубашку, но он каким-то образом умудрялся дрочить и в ней, и на рукавах её оставались белые пятна.
А ещё Масяня, как и 90 % обитателей дурдома, очень любил курить. И сигарет у него всегда не хватало. Чтобы взять в долг сигарету, он мог пообещать звезду с неба:
– Ну займи одну сигарету, ко мне завтра папа приедет, я обещаю, дам тебе доширак, две шоколадки, пачку альянса…
Когда нужно было отдавать долги, все слышали от него вечное «завтра». Когда ни спроси – папа всегда собирался приехать именно завтра. Но почему-то не приезжал. Когда ему отказывались давать в долг, он повышал ставки – доходило до соотношения 1 к 20. Тогда он просто переключался на других. А в итоге кроме местного блаткомитета, умевшего запугивать нашего шизика, никто с него долги получать не умел. Зато для Фарика и его компании приезд Масяниного отца – а такое иногда случается – становится праздником.