Блеф во спасение - стр. 33
«Вот, а теперь самое главное, – сказал майор сам себе и облизал губы, – сколько же ты стоишь сам по себе, если воришки не поскупились снимать кино? Что ж, идея хорошая, мы её позаимствуем».
Примостив на графин включённый на видеозапись фотоаппарат, что за годы верной службы объездил с его матерью все экскурсионные маршруты в цивилизованной части континента, Михаил вытащил из рюкзака махровый кулёк. Лев, хватающий зубами упитанного питона, был расколот трещиной примерно посередине вдоль длинной стороны кирпича. Внутренне попросив прощения у всех на свете археологов за вопиющее варварство, поднатужился и стал разламывать древнюю обожжённую керамику, как чёрствый хлеб. Не сразу, чуть раскрошившись, кирпич поддался и раскололся, как скорлупа, на две половинки, выпустив наружу тусклую старую бронзу, позеленевшую лишь с одного конца, обращённого к воздуху. «Игла в утке, утка в зайце…». Половина дела была сделана, но меньшая половина. Время, однако, утекало с удручающей скоростью. Продолговатый цилиндр толщиной с парниковый огурец с одной стороны как бы был закрыт крышкой. Припомнив из учёбы, что ходовая резьба на поверхности тел вращения была изобретена всё-таки позже эпохи русского возрождения, Михаил попробовал просто потянуть с одного конца. Крышка даже не подумала сдвигаться. В холодильнике как по заказу нашлась бутылка оливкового масла. Микроскопическим зазорам оно, к счастью, пришлось по вкусу. Нажав ещё сильнее, ему удалось разъединить две части внутреннего бронзового саркофага, а потом пинцетом вытащить следующую часть матрёшки – пакет из промасленной бумаги, скреплённый алой сургучной печатью. Но теперь уже не со львом, а двуглавым орлом с опущенными вниз крыльями. Символом византийской империи. Понимая, что соприкосновение с воздухом может быть для содержимого пакета весьма губительным, он моментально сунул извлечённое из-под спуда эпох нечто в целлофановый пакет, какие следователи используют для помещения улик и сразу же соединил пальцами его края. Теперь можно было подумать, как весь конструктор собрать снова воедино, скрыв следы вскрытия. «Пусть думают, что содержимое истлело от времени», – решил он, сжёг в пепельнице кусок газеты и засыпал в бронзовый тубус. Сургуч с бутылки фирменного коньяка пригодился для запечатывания металлического саркофага, а керамические половинки соединила изрядная порция клея «момент». Кажется, успел!..
К тому моменту, как на лестничной площадке раздался цокот шпилек, рюкзак с махровым кульком снова небрежно валялся на диване, а флэшка со всей информацией временно реквизированного смартфона соседствовала во внутреннем кармане парадного кителя майора с посланием древнего автора. Бывший муж встретил запыхавшуюся женщину, барабаня пальцем по косяку двери. В белой рубашке с военным галстуком на резинке он был неотразим.
– Отдай мои вещи! – резким движением она сунула ему под нос файл с гербовой бумагой, оформившей её свободу от материнских обязанностей, – у меня мало времени, ты получил, что хотел?
– Не совсем, дорогая, – ирония в ответ заставила её зашипеть от гнева, – нам ещё есть что обсудить, правда? Во-первых, в соответствии с изложенным тут изменением гражданско-правового статуса, ты к ребёнку не имеешь уже никакого отношения. Её, мой и мамы моей телефон я у тебя стёр. Это раз. Во-вторых, дверь ты без моей помощи открыть не сможешь, так что смыться не пытайся. А теперь, – он крепко взял её за локоть, – объясни, это что ещё за кинематограф, а? Кто мне тут насекомых развёл во всех углах?