Благовест с Амура - стр. 45

– Возможно, возможно, – кивнул Невельской. – Но до того времени пока еще далеко, а потому нам следует все силы приложить, чтобы найти для Отечества незамерзающие гавани.

Они пошли обратно к флагштоку, под которым на чурбачке уже сидел и рисовал в альбоме Андрей Любавин, а подпоручик Орлов, собрав вокруг себя казаков и прибывших на шлюпке матросов, что-то чертил прутиком на песке.

– Дмитрий Иванович, Андрей, – окликнул их Невельской, – прошу внимания. Андрей, завтра мы уходим к озеру Кизи, там уже все должно быть готово к основанию Мариинского военного поста. Поэтому рисовать можете лишь до вечера. Дмитрий Иванович, вы свое задание знаете, а здесь дайте людям необходимые советы, как строить казарму…

– Я этим и занимаюсь, – откликнулся Орлов, прервав речь начальника.

Невельской молча пропустил его слова и затем продолжил, как ни в чем не бывало:

– …выберите подходящее, хорошо защищенное место и не забудьте снабдить строителей инструментами и гвоздями.

– Все будет исполнено в точности, Геннадий Иванович, – отрапортовал подпоручик и, краснея, добавил: – Простите, что перебил. Увлекся…

– Ладно, Дмитрий Иванович, здесь все свои, а вот при чужих – смотрите! – И даже пальцем погрозил капитан.

– Есть смотреть! – бодро и с явно лукавой интонацией ответствовал Орлов.

Все вокруг заулыбались, достоверно зная, что начальник экспедиции со своими товарищами никогда не держится субординации и ради дела стерпит любую вольность. А значит, нечего и волноваться.

– Геннадий Иванович, зачем я вам нужен в Кизи? – спросил Любавин. – Может, мне лучше пойти с Дмитрием Ивановичем к Сахалину? Я бы продолжил рисовать карту пролива. Вот и карту этого залива надо уточнить.

– С картой залива еще успеется: у Бошняка есть все промеры. А с проливом, пожалуй, вы правы. Полная карта нам очень даже пригодится, особенно с указанием всех течений и фарватеров. – Невельской улыбнулся в усы, глаза блеснули хитрецой. – Иностранцам показывать не будем, обойдутся. По крайней мере, пока. Потом, конечно, секреты открыть придется. Но это – потом, когда Россия утвердится на этих берегах, и нам перестанут угрожать всякие там Англии, Франции да Америки.

– А Китай? – спросил Разградский. – Мы ведь все время оглядываемся на Китай.

– Это наше правительство оглядывается. И даже не правительство, а канцлер граф Нессельроде боится. Сам же придумал какое-то мифическое китайское войско, и сам же его боится. Впрочем, – помрачнел Геннадий Иванович, – может, сам и не боится, а государя пугает, чтобы не пустить Россию на эти берега – оставить их той же Англии.

– Что случилось – ты можешь наконец мне сказать?!! – Отчаянный выкрик, даже вопль, Ивана Васильевича не оставил бы, наверное, равнодушным самого заскорузлого человека. Двухгодовалый Васятка, игравший в своей кроватке, испуганно заплакал, однако Элиза даже не посмотрела в сторону сына, – стиснув зубы, с каменным лицом, она собирала свои вещи, разбросанные по ее обыкновению в обеих выделенных ей с Ваграновым комнатах.

Элиза вообще никогда не отличалась стремлением к порядку: богемные привычки, впитанные ею вместе со звуками виолончели с подросткового возраста, ничуть не изменились за четыре года пребывания в Иркутске, хотя здесь у нее не было концертной костюмерши, которая прибирала бы ее туалеты. Иван, наоборот, с малых лет приученный отцом-охотником к тому, чтобы каждая вещь находилась на предназначенном ей месте – чтобы руку протянул и взял даже с закрытыми глазами, на охоте от этого может и сама жизнь зависеть, – поначалу пытался как-то воздействовать на возлюбленную, но быстро понял всю безнадежность этой затеи и махнул рукой.