Благие намерения - стр. 20

– Хорошо тебя понимаю. Шикарное пальто, честное слово!

– Знаю. – Пренебрегая предостережением Евы, Пибоди снова погладила свой рукав. – Это рождественский подарок моей чудо-напарницы и ее восхитительного спутника жизни.

– Не заставляй меня жалеть о содеянном, Пибоди, – прошипела Ева.

– Это лучшее Рождество в моей жизни!

– Лучше вернемся к нашим подопечным, – поспешно сказала Ева, чтобы у них не ушло полдня на обсуждение сливового пудинга или чего-то еще в этом роде. – Что скажешь? – Она указала подбородком на Леанор Баствик.

– Что до момента смерти она оставалась чрезвычайно здоровой женщиной. – Моррис перешел к соседнему столу. – Над ее лицом и фигурой трудились лучшие специалисты. Но без фанатизма, просто высококачественный тюнинг. Часа за четыре до смерти она полакомилась греческим йогуртом и фруктово-зерновой смесью.

– Вот теперь грусти, – сказала Ева, обращаясь к Пибоди.

– За полчаса до смерти она выпила полбокала вина – это как-то повеселее. Следы запрещенных препаратов отсутствуют, вообще не похоже, чтобы она их употребляла. Ранений, полученных при попытке обороняться, нет, признаков насильственного удержания и борьбы – тоже.

Он подал Еве очки с сильным увеличением.

– Видишь вот это? След от шокера, причина отсутствия ранения при самозащите.

– Да. Убийца достает шокер из правого кармана пальто и заходит в квартиру. Она пятится, пропуская его внутрь. Разряд с близкого расстояния, сильное напряжение. Отсюда такая отчетливость следа на коже.

– И несильный удар затылком. Она упала и несильно ударилась. После шокера так происходит чаще всего: человек как бы оседает, а не валится снопом.

– Сколько она весила?

Имея дело с Евой, Моррис привык автоматически переводить значения из метрической системы в американскую.

– Сто фунтов с небольшим.

– Немного. На ногах у нее были шлепанцы на низких каблуках. Каблуки поцарапаны не были, значит, он отнес ее в спальню на руках. В обмороке человек размякает. Скорее всего, он взвалил ее себе на плечо. Потом положил на кровать. Кровать осталась в аккуратном состоянии, ее одежда тоже.

– Ни сексуального насилия, ни признаков недавнего полового сношения.

– Еще один повод взгрустнуть, – пробормотала Пибоди.

– Тем меньше вероятность, что это был кто-то вроде бойфренда: бывший, отвергнутый любовник, – размышляла вслух Ева. – Такой не упустил бы шанса вступить в сношение или вложил бы в само убийство больше личного пыла.

– Она прошла стерилизацию, – сообщил Моррис. – Видимо, это был ее сознательный выбор. Чистая работа! Не похоже, чтобы она когда-то вынашивала ребенка. Она ухаживала за своим телом. Состояние мышц свидетельствует о регулярных упражнениях. Как я уже говорил, следов злоупотребления запрещенными препаратами и спиртным не обнаружено.

– Как она жила, понятно. А как умерла?

– Я согласен с вашим выводом, сделанным на месте преступления. Удушение. Прочная тонкая проволока, я бы назвал это рояльной струной. Удавка, наброшенная сзади.

Ева прищурилась.

– Сзади, а не лицом к лицу?

– Нет. Когда это делается сзади, есть больше упора. Угол раны говорит о том же. Убийца зашел сзади, усадил ее, накинул через голову проволоку, закрутил ее и стал тянуть. С изрядной силой, порвав ей глотку.

– Ясно. – Выводы Морриса не вызывали у Евы сомнений. Она обошла тело, запоминая услышанное. – Итак, ты кладешь ее на кровать. Пальто снял – не хочешь испачкать его кровью, в нем же потом выходить. Пальто громоздкое, а тебе нужна свобода движений. Перчатки не снимаешь – вернее, натягиваешь другие, тонкие или герметические. Возможно, на тебе защитная шапочка, герметических перчаток у тебя в коробке целый набор. Открываешь коробку, достаешь шапочку и перчатки, облачаешься, берешь свою удавку…