Бладшот - стр. 20
Доктор торжествующе улыбнулся.
– А как будет «зима»… ну, не знаю… скажем, по-гэльски?
Опять то же ощущение, только слабее… Бладшот вспомнил, как будет по-гэльски «лето», и «осень», а после:
– Зима… «геере», – ответил он.
Все это объясняло и голос, зазвучавший в голове, когда он впервые пришел в себя, и как он сумел опознать основные части нанитов, увидев их на экране.
– А кто получил Нобелевскую премию по литературе в пятьдесят третьем? – спросил Хартинг, весьма довольный собой.
– Уинстон Черчилль. Сказавший: «Империи будущего – это империи разума»… вот это круто!
Странное дело: информация словно бы поступала откуда-то извне, однако он все это просто знал. И в то же время в глубине души чувствовал, что эти знания – не его. Нет, ни этих, ни любых других знаний он вовсе не отвергал – просто не думал, будто сам был настолько ученым, настолько начитанным парнем. Он явственно чувствовал зов какой-то остаточной личности, будто бы объявившей войну разуму, потенциально способному стать оружием в той же степени, что и тело.
– А кого изображают статуи перед Стеной Реформации? – продолжал Хартинг.
– Жана Кальвина, – начал было Бладшот, но тут же умолк и повернулся к Кей Ти. – А вы разделяете его взгляды на свободу воли?
– Чемпионат Лиги Патриотов? – вместо ответа спросила она. – Золото. Счет восемь-ноль. Кто победил?
– Карина Тор… – Внезапно осекшись, Бладшот пригляделся к ней. – То есть, вы.
Кей Ти усмехнулась и подмигнула ему.
Хартинг откашлялся.
– Наниты – по сути, подвижные микропроцессоры, встроенные в ваш мозг и поставляющие вам ответы на вопросы самого широкого спектра, как полноценная информационно-поисковая система, – сияя от гордости, пояснил доктор. – Просто невероятно!
– Невероятно? – переспросил Бладшот.
– Да!
Казалось, доктор вот-вот запрыгает от восторга.
Тем временем Бладшот пытался осмыслить услышанное и оценить возможное развитие событий. Вся его электронная начинка, вся эта операция наверняка обошлась недешево. Если Хартинг говорит правду, его потенциальная мощь действительно невероятна. Значит, без оговорок, без узды, без надзора – никак, и это заставляло задуматься: свободен ли он? Если даже забыть о необходимости «перезарядки», оказаться в клетке, какой бы, хоть и странной, но уютной она ни была, ему ничуть не хотелось. Ладно. Решение он примет, когда узнает, кто он такой и что с ним произошло – при этакой электронной начинке это труда не составит.
Бладшот ненадолго сосредоточился, но…
– Отчего я о себе нигде ни слова не нахожу? – в конце концов спросил он.
В кабинете стало так тихо, что Бладшот смог расслышать и голоса техников, и шум станков за стеной, и даже едва уловимое шипение дыхательного аппарата Кей Ти.
– Оттого, что ищете персональные сведения о погибшем в бою солдате войск специального назначения, участника операций сугубой секретности, – пояснила девушка.
Ладно, допустим… и все равно что-то тут было не так. Если у него имелась семья, имелись друзья, хоть какой-то след наверняка бы отыскался.
– Да, – поддержал ее Хартинг, – и, к тому же, все это у вас в прошлом. Ну, а сейчас перед вами будущее. Здесь вы – один из нас. Мы – ваша семья, которой у вас, похоже, никогда не было.
Закатав рукав, Хартинг продемонстрировал Бладшоту весьма впечатляющую с виду полнофункциональную искусственную руку. В протез был даже вмонтирован небольшой сенсорный экран.