Бладхаунд. Играя на инстинктах - стр. 17
Охотник зарычал и отбежал подальше в лес за особняком. Он чувствовал, как пуля, застрявшая в кости прямо над медиальным надмыщенком, жжет его плоть текучим колким огнем. Он присел на одно колено, выхватил топор и точным росчерком матового лезвия увеличил входное отверстие. Потом залез в рану грязными пальцами, морщась от боли, нащупал свинцовый конус, подцепил его ногтями и с ревом вытащил на свет отнюдь не божий.
Бладхаунд отбросил пулю, которая даже глаза обжигала, накрыл рану рукой и стал читать Темный Заговор. Когда охотник закончил, рана исчезла, но поврежденному сухожилию нужно больше времени на восстановление – пройдет не меньше часа, пока в руку вернется ее истинная сила.
Твою мать! Оказывается, Хайта не интересовала точка связи. Он знал (откуда-то знал!) о старом военном схроне в подвале лодочной станции. Более того – розданное остальным обреченным оружие он заговорил, используя древние герметические мантры. Выходит, эти двое не просто знают о тенебрисах и их посланниках. Им известны способы борьбы с Порчей.
Это немыслимо!
Оружие смертных неспособно причинить значительный ущерб сущности жнеца тенебрисов – только его телу, которое легко восстановить. Но заговоренные пули, осененные знаком Элоим и окропленные настоем артимисии, – совсем другое дело. Они ранят плоть, но их цель – его черный дух. Они лишают его связи с Храмом Тайн, забирают силы, дарованные Порчей.
Ему нельзя, никак нельзя подставляться! Одно прямое попадание и два касательных – и вот уже усталость ощутима. Бладхаунд не мог сказать точно, но полагал, что полдюжины пуль полностью разорвут цепи, что связывают его с Эссенциалом. Это будет эндшпиль, и он окажется слабейшей стороной.
О Порча, ведь он сам дал им время, полагая, что разгадал замысел отца и сына! Досадная ошибка. Страшная. Но – не критическая. И сокрушаться о своем жестоком просчете он будет потом. Сейчас нужно вернуть доверие тенебрисов.
Бладхаунд поднялся в полный рост, закрыл глаза. Затем поднес к лицу топор, которым только что вскрывал свою рану и, высунув неестественно длинный язык, провел им по острому лезвию. Мутный ручеек черной крови, перемешанной со слюной, пролился на землю. Охотник спрятал топор и встал на колени перед небольшой лужицей, отливающей всеми оттенками тьмы в неверном свете восходящей царицы ночи.
Он взглянул на луну. Та криво улыбнулась в ответ.
Бладхаунд произнес тайные слова, опустил в лужицу кончики пальцев и кровь забурлила. Не переставая шептать рваные строки нечеловеческого языка, от которого само пространство истончалось и сворачивалось, как пергамент от жара костра, охотник поднял руки к лицу и провел ими ото лба до подбородка.
– Я знаю, – ответил он Эссенциалу, который с усмешкой задал ему очевидный вопрос.
– Я верну расположение Порчи, и эту жатву Храм Тайн запомнит надолго, – посулил Бладхаунд, поднимаясь. Не глядя на своего повелителя, стоявшего за его левым плечом, он уверенно зашагал в сторону особняка.
Он шел, широко разведя руки в стороны. Обнаженные топоры матово блестели в переливах сумраках. Охотник не таился. Он собирался ловить зарвавшуюся дичь на живца, и сам с удовольствием сыграет его роль!
Хайт и Нимбл тем временем выстроили обреченных вокруг колодца и дали указание стрелять только по ясно различимой цели. Услышав это, Бладхаунд злобно ухмыльнулся. Патронов у них немного, а он не собирается быть ясно различимым в ближайшие полчаса!