Блабериды - стр. 3

Официантка с прямоугольными ногтями цвета жилетки ДПС приняла мой заказ. Братерский кивнул ей неопределённо – видимо, она знала его предпочтения.

Он смотрел на смартфон с тревожным вниманием. Так пожилые родственники ждут, когда спустит манжета аппарата для измерения давления. Что-то менялось на экране, и это что-то гипнотизировало Братерского. Скоро он увидел результат, бровь его дёрнулась, но очень быстро он спохватился и ожил, словно получил хорошее известие.

Братерский демонстративно перевернул смартфон экраном вниз и энергично встал. Я тоже встал, менее энергично, и чуть не уронил стул. С лёгким поклоном Братерский протянул мне руку и крепко сжал ладонь, чуть притягивая к себе. Он смотрел прямо в глаза, и одна половина его лица, более молодая, чуть улыбалась, а вторая была серьёзна и внимательна.

– Благодарю, что откликнулись на моё приглашение, – сказал он с подкупающим прямодушием, словно назначить встречу со мной в самом деле было непросто.

Я знаю, что значат преувеличенно тёплые приветствия. Я писал статью про сектантов. С такими надо быть аккуратнее.

Мы сели. Пока я размышлял, как солиднее начать разговор, Братерский спросил:

– Бывает так, что вы ненавидите толпу?

У него были голубые глаза; в глухом свете кафе зрачки казались большими, тонкий нимб радужной оболочки светился по окружности. Он смотрел на меня так, словно ему в самом деле было интересно.

– В каком смысле?

– В прямом. Толпа вас раздражает? Выводит из равновесия?

Когда Братерский говорил, он сдержанно жестикулировал, утяжеляя слова.

Раздражает ли меня толпа? Я вспомнил, как здорово в школе поздним вечером, когда кругом никого, и шаги звучат с приятным длинным эхом. И как плохо без десяти восемь утра, когда толпа старшеклассников оттесняет тебя от гардероба.

– Я думаю, это у всех так, – ответил я неопределённо.

– Не у всех.

Официантка с кислотными ногтями принесла мой капучино и бутылку воды Братерскому. Он сказал:

– Максим, у меня к вам предложение. Деловое предложение. Я имею в виду, что оно будет оплачиваться. И оплата уже у вас.

Он кивнул на куртку позади меня, в карман которой я положил согнутый пополам конверт. Этот аванс нервировал, будто я уже на что-то согласился. Надо кончать этот театр.

– Сергей Михайлович, чтобы не было недопонимания, давайте я сразу верну конверт, – сказал я, вставая.

– Да вы не паникуйте, Максим, – ответил он чуть насмешливо. – В конверте именно то, на что вы согласитесь. В каком-то смысле это уже решено.

– В каком это?

– Давайте я расскажу о своём предложении, а вы решите. Вернуть конверт можно всегда. Смотрите: мне нужно, чтобы в своих статьях вы периодически, без какого-либо принуждения, употребляли слово, которое я вам назову.

– И что это за слово?

– Блабериды.

Я не стал скрывать удивления. Братерский ждал ответа. Его взгляд стал жёстче, почти чёрным.

– Что оно значит? – спросил я.

– Посмотрите в интернете.

– А… пфф…. Как я его должен употреблять?

– С негативными коннотациями. На самом деле, это вопрос технический. Пока мне нужно ваше принципиальное согласие.

– А…

Он не дал мне договорить, вытащил авторучку и написал на салфетке сумму. Ручка писала плохо, салфетка изорвалась.

– За каждое упоминание, – подтолкнул он салфетку ко мне. – Меня интересует примерно 5—10 упоминаний в месяц в статьях и около 30 упоминаний в ваших блогах. В конверте сумма за первый месяц.