Бизерта - стр. 28

– Ничего удивительного, дорогая. Ведь в Бизерту по требованию французов из гражданских беженцев допускаются только члены семей офицеров. И поэтому многие из них и не хотят расставаться со своими возлюбленными. Только-то и всего.

Ксения очарованно слушала отца, по-своему, уже с точки зрения подросткового возраста, оценивая происходящее.

Заметив это, Степан Петрович обнял ее:

– Не волнуйся, Ксюша, придет и твое время…

Ольга Павловна ревниво передернула плечами.

– А я вовсе и не волнуюсь, папа! Просто радуюсь за этих барышень. Ведь в другое время могло бы быть совсем и по-другому…

– Ты права, Ксюша. В другое время многое могло бы быть совсем иначе, – вздохнул он.

– Ты имеешь в виду адмиральских орлов на твоих погонах?

Степан Петрович рассмеялся:

– Это частный случай, Ксюша. Я же имею в виду будущее нашего Отечества…

Ольга Павловна решила сменить тему разговора, и с тайной ревностью в голосе спросила его:

– А ты знаешь, Степа, ведь на нашем «Константине» живут со своими семьями и некоторые флотские офицеры?

Тот улыбнулся, почувствовав ревностные нотки в ее голосе.

– Конечно, знаю, дорогая. Но это чины морского ведомства, а не корабельные офицеры.

– Вот так, мамочка! – вмешалась в их разговор Ксения. – А наш папа ведь даже не просто корабельный офицер, а командир корабля! – с гордостью произнесла она. – И потому-то у них нет, и не будет тех продуктов, которые он принес нам с тобой!

– У вас с папой просто какой-то заговор против меня! – растерянно произнесла Ольга Павловна, переводя взгляд с одного на другого.

– Это не заговор, мама, а восстановление справедливости! Ты все время стараешься упрекнуть папу в том, чего он не заслуживает! А это несправедливо! – и на ее глазах навернулись слезы.

– Извини, Ксюша, если я дала тебе повод осуждать меня за мое отношение к папе. Я же всегда любила и люблю его так же крепко, как и тебя, родная моя! – и уже из ее глаз брызнули слезы раскаяния.

Степан Петрович обнял их обеих.

– Что это вы выясняете отношения, дорогие мои?! Ведь мы – одна семья, и нам, как я уже говорил, ничто не страшно даже в это неустроенное и смутное время!

Когда же все несколько успокоились, Степан Петрович засобирался на свой корабль.

– Время не терпит – надо готовить миноносец к походу. Желаю вам, родные мои, доброго пути! До встречи в Бизерте!

– А мы можем, папа, проводить тебя до трапа? – умоляюще посмотрела на него Ксения.

– Почему же нет, Ксюша!

И когда он, поцеловав их, спустился по трапу в ялик*, где его ожидали матрос на веслах и его вестовой, сверху раздался звонкий голос Ксении:

– Семь футов под килем, папа!

Степан Петрович отвернулся в сторону, чтобы матросы ненароком не увидели слез, предательски набежавших на глаза их командира. Они же не должны видеть его слез, так как были не только убеждены, но и твердо знали, что на их корабле он – первый человек после Бога.

Выбора удобного времени для перехода у командования Русской эскадры не было. Это определялось не метеорологическими условиями, а исключительно политическими, которые всецело зависели лишь от решений французского правительства.

Именно поэтому в штормовых условиях, характерных для этого времени года в Средиземном море, по-разному проходил переход в Бизерту кораблей и судов Русской эскадры. Во всяком случае, график их следования, составленный штабом, был полностью нарушен в соответствии с общеизвестным в военном деле принципом: гладко было на бумаге, да забыли про овраги.