Битва за Мариуполь. Документальный роман от очевидца событий - стр. 27
Обстрел украинской артиллерии прекратился так же внезапно, как и начался. В первые мгновения обрушилась тяжелая, непроницаемо-ватная тишина. Потом сквозь нее постепенно стали проступать различные звуки: крики и стоны раненых, треск взрывающегося боекомплекта в горящих грузовиках и разбитой бронетехнике, ревущее пламя, которое охватило бензовозы…
Пошатываясь, Егор поднялся, кое-как отряхнулся. Голова слегка гудела, но, похоже, контузии не было. А вот раненых вокруг хватало. Военно-полевой медик дернул клапан быстрого доступа на медицинском подсумке и сжал в ладони серый армейский перевязочный пакет. Пора работать по специальности…
Когда оказываешь неотложную медпомощь, чувствуешь себя жутко неуклюжим и медлительным. Пальцы деревенеют, турникет для остановки крови медленно затягиваешь, бинт то и дело перекручивается или вовсе выпадает из рук… Но между раненым и смертью встаешь только ты. Больше никого с твоими знаниями и опытом полевого медика нет. Поэтому ты просто выполняешь все положенные манипуляции. Борешься за жизнь раненого с такой отчаянной решимостью, как будто это твоя собственная жизнь.
Скольким Егор оказал медпомощь на месте артналета украинской армии в тот день, он толком и не помнил. Здесь находился не только его батальон, но и другие подразделения ДНР. Вместе с незнакомыми ему медиками он спасал жизни солдат, покрикивал на тех бойцов, которые вызвались помогать при эвакуации раненых, руководил санитарной сортировкой и эвакуацией.
В этой ситуации Егор испытал удивительное чувство единения, те самые узы, которые объединяют всех военных медиков на поле боя. Он делился перевязочными средствами с другими такими же санинструкторами, и ему помогали тем же. Они общались в одной и той же отрывистой, малопонятной для непосвященных манере: «Пневмоторакс, залепи рану, коли дексаметазон. Осколок глубоко вошел, затяни турникет, если есть, и делай тампонаду. Нет турникета, перетягивай жгутом и не забудь написать время остановки кровотечения. Тут отрыв конечности – жгут наложи и коли наркотик. Косынка есть у кого – культю перевязать? У этого – проникающее в живот, хреново дело… Держи абдоминальный перевязочный пакет. Пульс нитевидный, кордиамин пару ампул у кого-нибудь найдется?..» Вот так и работали…
По счастливой случайности, которые вовсе нередки на войне, их уазик-таблетка совсем не пострадал. Возле темно-зеленого микроавтобуса курили Дима Громов и Миша-волонтер. Водитель Игорь вместе с Юлей «Коброй» возились в салоне, наводя порядок среди ящиков с медицинским имуществом.
– Ну что, поприветствовали нас «укропы»? Чувствую, начинается настоящая война – без всего этого патриотического пафоса, что царил на призывных пунктах недели полторы назад… – заметил командир медвзвода Громов.
– Да, ты прав, лейтенант, – в тон ему ответил Егор. – Теперь начнется настоящая работа: тяжелая, с грязью и кровью, чем и является на самом деле война.
У них за спинами раздался протяжный вой и отрывистые сухие удары в небе. На слух – с такими звуками ракетные снаряды «Градов» переходят звуковой барьер, чтобы унестись к вражеским позициям.
– Наши «Грады» лупить начали, ответочка пошла…
Волноваха раскинулась в степи примерно посередине между Донецком и Мариуполем. Сам по себе городок мало чем примечателен, но это узловая железнодорожная станция и важный пункт на шоссе, соединяющем столицу ДНР и крупный промышленный центр в Приазовье, на юге республики.