Бисмарк и Россия. 1851-1871 гг. - стр. 45
Идея французско-российско-прусского сближения обсуждалась и в Петербурге. В письме Орлову Нессельроде передавал инструкцию, полученную им от Александра II: графу поручалось расположить императора Наполеона к Пруссии, причем на полях письма стояла помета российского императора: «Быть по сему»[272]. Российско-французское сближение стало целью политики нового российского министра иностранных дел А. М. Горчакова. Эта перспектива соответствовала взглядам самого Александра II. 1 февраля 1857 г. он писал своему брату Константину: «На днях получил я премилое письмо от Наполеона, в котором он <…> удостоверяет, что теперь, когда все, что касается до Парижского трактата, удовлетворительно разъяснилось, он столь же будет верен союзу со мною, как был верен Англии. Я ему на это отвечал с тою же откровенностью, что радуюсь искренно его дружескому расположению, я вижу в союзе с Францией залог будущего спокойствия Европы»[273].
В дипломатических кругах ходили слухи о готовящейся встрече императоров Наполеона III и Александра II. Бисмарк осведомился об этом во время своего продолжительного разговора с Горчаковым 1 июля во Франкфурте и пришел к выводу, что свидание двух императоров было делом уже решенным. Скрытность Горчакова в изложении деталей подготовки встречи Бисмарк объяснял желанием показать, будто бы «Россия спокойно ожидает предупредительности со стороны Франции»[274]. Местом встречи, полагал Бисмарк, будет Штутгарт. Он писал Мантейффелю, что Пруссия «более не может быть посторонней этой встрече» [275] и должна стремиться участвовать в ней. Бисмарк считал, что Пруссия вновь займет в Германии лидирующее положение, «когда благодаря встрече трех монархов, возможность будущего альянса станет более реальной» [276].
В беседе с Горчаковым Бисмарк затронул вопрос о российско-австрийских отношениях. Российский министр иностранных дел ответил, что точка зрения императора в этом вопросе после коронации не изменилась. Австрия не могла изменить холодности России, которая утратила мнимую веру в свою солидарность с «австрийским» консерватизмом. Горчаков уверял Бисмарка в том, что, сохраняя свою внешнеполитическую линию, Франция займет утраченное Австрией место, и «единение России, Пруссии и Франции на месте прежнего альянса обеспечит мир в Европе и укажет предел австрийскому честолюбию на Востоке и в Германии». [277] Из письма следует, что Горчаков «сформулировал такой тройственный союз целью своих усилий», не исключая возможности вступления в него Англии, о которой отозвался с меньшим недружелюбием, чем к Австрии.
При этом Бисмарк был осведомлен о том, что после многочисленных просьб австрийской стороны Александр II дал свое согласие встретиться с Францем-Иосифом в Ваймаре на обратном пути из Штутгарта. Опасения Бисмарка насчет возможности восстановления иллюзии Священного союза развеялись полученными от Горчакова уверениями, что Александр II, «учитывая легко возбудимое недовольство французского императора, в любом случае желает уклониться от того, что может быть достигнуто в этом смысле[278], и поэтому считает одновременную встречу с нашим всемилостивым господином и императором Австрии недейственной»[279].
На этом фоне более перспективными выглядели переговоры в Штутгарте. Узнав о том, что в силу ослабленного здоровья прусский король не сможет приехать на встречу, Александр II выразил представленному ему Горчаковым Бисмарку «свое сожаление»