Бирюкова. Дело о сЛОМанных людях - стр. 3
– …Заснул что ли?! – медик тряс его за плечо.
– А? – мотнул головой молодой милиционер.
– Точно, заснул! – хохотнул Парамоныч. – Носилки, говорю, неси. Да Иваныча позови!
– Где? – ещё не придя в себя, выдавил Ваагн и машинально вытащил папиросу.
– Внизу они, внизу.
– Угу, – буркнул Абазян и направился к выходу.
– Гля, да шо ты всё ревёшь, Бирюкова?! – послышался из ванной растерянный голос Шутова, и Ваагн навострил уши. – Да нас с мужиками тоже чуть не вывернуло…
– Я, кажется, беременна… – словно не слыша мужчину, выдохнула женщина.
– Как беременна?.. – ошеломлённо переспросил тот.
– Вот так.
Повисло звенящее молчание. Абазян, казалось, дышал через раз, боясь выдать себя.
– Никто не должен знать, – отрезала следователь. – Пока что.
– Гля… Да я-то не выдам! – отозвался Вячеслав Юрьевич. – А остальным что скажешь?
– Вас же самих чуть не стошнило, – Наталья Николаевна выразительно посмотрела на Шутова. – А чем я от вас отличаюсь? Да, Юрич?
– И не поспоришь, гля!
Абазян ухмыльнулся и одновременно боковым зрением заметил фигуру справа.
– А носилки где? – недоумевающе спросил Парамоныч. – И Иваныч?
– Э-э… м-м-м…
Тут дверь ванной комнаты с размаха открылась и угодила Ваагну в левое плечо.
– Ваагн Ваганович? Простите! – спешно извинилась Бирюкова.
– Ничего-ничего, Наталья Николавна! – косясь на Парамоныча, ответил тот и показал папиросу. – Я это… Покурить.
– И за носилками, – напомнил судебный медик.
– Да-да, и за носилками!.. И за Иванычем.
– О, «Армения», гля! Губа у тебя не дура, Ваган! – покачал головой Шутов.
– Ваагн…
– Ещё раз прошу прощения, Ваагн Ваганович! – с нажимом на имя сказала следователь и бросила взгляд на Вячеслава Юрьевича.
– Ничего, Наталья Николавна, всё в порядке, – заверил Абазян. – Ну, я пойду.
– Да-да, – в один голос ответили все трое.
«Надо с ним поосторожнее, – пронеслось в голове у Бирюковой. – Но держится очень хорошо!»
А вслух она сказала:
– Ладно, продолжаем работать!
В комнату, где был заперт Тетерин, первым вошёл Шутов, за ним Бирюкова.
Несмотря на скудность обстановки, там было довольно-таки тесно. Напротив двери стоял старый письменный стол, под ним – стул: прежде он был со спинкой, а теперь из его сидения сиротливо торчали два штыря, и задняя левая ножка была короче остальных на пару сантиметров. Сбоку стояла табуретка. На окне, оборванный с одного края, висел тюль, когда-то белый. У стены располагалась железная кровать с замусоленным матрасом не по размеру. На ней лицом к стене лежал мужчина. Тетеря. Тетерин Сергей Алексеевич.
Наталья Николаевна осторожно приблизилась и увидела, что мужчина не спит.
– Там супружница его мёртвая, гля, а он мирно посапывает, – Шутов заговорил так неожиданно, что женщина вздрогнула.
– Не я это, – не меняя позы, ответил Тетеря потухшим голосом.
– Подозреваемый, сядьте, – приказала Бирюкова.
Мужчина медленно повернулся к вошедшим и, приподнявшись на локте, выдал:
– И не надо так кричать, гражданка следовательница.
– Ща я те так крикну, гля! – Шутов было двинулся с места, но следователь знаком попросила его не распаляться.
Кряхтя и ворча себе под нос, Тетерин уселся на край кровати.
– Давайте тогда попробуем начать сначала, – женщина подвинула табуретку ближе и устроилась на ней. – Я – Наталья Николавна Бирюкова, следователь по особо важным делам. Произошло убийство вашей сожительницы, Ломовой Татьяны Ивановны сорок пятого года рождения, совершённое с крайней жестокостью…