. Ее носители и населяющие историю персонажи обладают полнотой того дотеоретического, еще нами не проинтерпретированного знания, с помощью которого они в состоянии компетентно говорить и согласованно действовать как субъекты действия. Залогом
вменяемой[8] им имманентной разумности выступает сам исследователь, такой же компетентный пользователь этого жизненного мира, но до той поры, пока он разделяет основные смыслы той же социальной группы, в которой их интерсубъективно производит и интерпретирует. Чужой жизненный мир не авансирует социальному интерпретатору роли естественного герменевта, что, собственно, и было сформулировано Э. Гидденсом. Он пишет о «двойной» герменевтике в социальных науках, постулируя не только зависимость описания данных от теории и зависимость теоретических языков от парадигмы, но и актуальность проблематики понимания уже при
получении, а не только при
теоретическом описании данных [Giddens, 1993, p. 158]. Эта естественная предынтерпретированность социального мира, заключенного в рамки биографии как истории жизни некоего актора, создает биографическую иллюзию о совмещении предмета и метода, о непроблематичном доступе к смысловому горизонту жизненного мира. О вытекающей из этого редукции полноты прожитого предупреждал П. Бурдье: «Писать историю жизни, трактовать жизнь как историю, т. е. как связное повествование о значимой и направленной последовательности событий – это, возможно, равноценно принесению себя в жертву риторической иллюзии, общим представлениям о существовании, укреплять которые литературная традиция никогда не прекращала» [Бурдье, 2002, с. 77]. Значение и направленность/ линейность отобранных событий суть артефакты создаваемого впечатления об идентичности жизни и истории о ней. П. Бурдье видит теоретический выход в «построении понятия
траектории как серии
положений, последовательно занимаемых одним и тем же агентом (или даже группой агентов), в свою очередь, в меняющемся пространстве и подчиненного нескончаемым трансформациям», отметая как абсурдную попытку «понять жизнь как уникальную и самодостаточную серию последовательных событий, не имеющих других связей, кроме как ассоциирования с неким «объектом», обладающим единой константой в виде имени собственного» [Бурдье, 2002, с. 80]. На наш взгляд, Бурдье здесь сводит биографический анализ к анализу фактически жизненного пути, который есть объективная траектория последовательно занимаемых социальных позиций актора, но при этом элиминирует нарративную составляющую биографического анализа.
Не будучи удовлетворенными такой радикальной позицией, мы предпринимаем здесь попытку концептуально проинвентаризировать коммуникативный процесс нарративного интервью, нацеленного на реконструкцию биографии. При этом наши герменевтические ожидания, по-витгенштейновски, связаны с контекстом ориентированного на взаимопонимание действия, соответственно нас будут интересовать универсальные характеристики системы референций для пары интервьюер – рассказчик: нарративная организация временнóго ряда событий, квалификация нарративных событий и система их отбора, риторические усилия рассказчика по прояснению контекстуальной зависимости и временнóй ориентации в рассказе. Предпринимаемая попытка построения концептуальной модели в итоге представляет собой ступень к обоснованию
