Бикфордов шнур - стр. 6
Откровенная демонстрация флешмоба[1] и их токсичный танец вызвали у совсем не впечатлительного Пули брезгливость. «Хищница, – определил Пуля, глядя на Пелагею. – Ей всё равно, кто у неё на крючке. Главное, чтобы улов был её и для неё. А для сохранения своего постамента она переступит и не споткнётся. Истинное наслаждение ей приносит умение манипулировать людьми. Но муж ведь у неё, владелец одной из крупных сетей фармацевтики, должно быть, не дурак. А с виду такой профанчик-подкаблучник, что-то здесь не сходится…» – заключил Пуля.
Влад продолжал прыгать между Анной и Пелагеей. Пелагея потянет за крючочек – бежит к ней, потом вспомнит, что здесь Анна, и все их принимают почти как мужа и жену, бежит к Анне: «Дорогая! Тебе хорошо? Я так тебя люблю…» – чмокнет – и опять по кругу.
Влад пользовался терпимостью Анны, и это перевоплощалось в безупречную уверенность в самом себе. Но у Пули на этот счёт были совсем другие мысли, он был убеждён, что такое поведение не красит мужчину.
«Вот перпетуум-кобеле, – подумал Пуля и перевёл взгляд на Анну. – А она его любит. Не того ты полюбила, девочка… И ведёт он себя так, не потому что ты какая-то не такая – потому что ОН такой…» – с грустью подумал Пуля, глядя на Анну.
Потом он встал и подошёл к Катерине.
– Приношу свои извинения, к сожалению, нам надо поработать.
– Да, я понимаю, Олег Владимирович, спасибо, что порадовали нас своим присутствием.
– Всё, как всегда, замечательно, – сказал Пуля, а про себя подумал: «Ген королевской расы. Благородна! Воспитана! Это её постамент, и она никогда в своих поступках не опустится ниже. Повезло Брунову».
Потом откланялся, взглядом показал Анатолию: «Нам пора!» – и вышел. Брунов встал и последовал за Пулей.
Со стороны казалось, что Пуля вообще никого не видит и не слышит. Но… нет! Он просканировал всех присутствующих, охарактеризовал и разложил по «своим» файлам в «своём» компьютере.
Кабинет Бруновых находился на втором этаже. Пуля поднимался по лестнице, и от его пружинистых и нервных движений Брунов улавливал психоволны, вызывающие вибрации волнения. Чувствуя настрой Пули, Брунов замедлил шаг, давая возможность мыслям занять свои места и не вибрировать. Но волны взволнованности штормили, и Брунов усилием воли старался перекроить свои эмоции и взять контроль над собой.
Они зашли в кабинет.
– Олег, что случилось? Ты весь наэлектризован. У тебя на пуловере даже шерсть дыбом встала, – стараясь разрядить напряжённость, спросил Брунов.
– Сейчас расскажу, и у тебя не только шерсть, а всё одыбирится, – и, выдержав паузу в тон настроению, продолжил: – Анатолий, я был на Лубянке.
«На Лубянке…» – слова, произнесённые Пулей, секирой летели на Брунова, рассекая воздух.
Лицо Брунова сползло на колени и обнажило его до наготы. Облик, принявший за годы четкое очертание уверенности и самообладания, растёкся и потерял привлекательность фактуры.
Имея опыт работы в ФСБ, они оба понимали, что идут по тросу Бруклинского моста и тянут за собой бомбу. Бизнес, который открыл для них финансовые возможности, был основан на поставках секретной микроэлектроники, разработанной для разведки.
Готовность Брунова в сочетании с возможностями Пули принесла двум везунчикам ощутимые финансовые возможности. Ситуация девяностых бросила их в воду, и они выплыли с рыбой в зубах. Но рыбы в зубах оказалось мало. Надо бы поймать рыбищу – да неводом, да не простую, а золотую…