Безжалостный - стр. 24
– И как он выглядит?
– Ходячий бетонный блок с седыми волосами и галстуком-бабочкой.
– Что ты ему сказал?
– Я к нему не подходил. Наблюдал за ним с безопасного расстояния. Но после ленча, когда я уже оплатил чек, Майло захотел пописать.
– Желание Майло справить малую нужду имеет отношение к истории или ты тянешь время, чтобы не рассказывать мне о столкновении с Вакссом?
– Имеет, – заверил ее я и рассказал все остальное.
Она нахмурилась.
– И Майло его не оросил?
– Нет. Капли на него не упало.
– Ваксс сказал «рок»? И что, по-твоему, это означало?
– Поначалу я подумал, что он собирается изничтожить мой следующий роман.
Пенни указала на рамку с фотографией, которые я спас от сожжения.
– И что ты думаешь теперь?
– Не знаю. Это безумие.
Какое-то время мы посидели молча.
Наступила ночь. Вероятно, темнота за окнами тревожила Пенни так же, как и меня. Она поднялась, чтобы закрыть жалюзи.
Я чуть не сказал ей, чтобы она не стояла на фоне окна, когда будет тянуть за шнур. Подсвеченная сзади, она представляла бы собой идеальную мишень.
Вместо этого встал сам и опустил жалюзи.
– Я должна съесть печенье, – заявила Пенни.
– Перед ужином? А если Майло тебя увидит?
– Он уже знает, что я – лицемерка, если дело касается печенья.
– Хорошо, я налью молока.
В минуту сомнений, в минуту стресса, в тяжелую минуту, когда явственно ощущалась надвигающаяся беда, Пенни поднимает настроение одним и тем же способом: ест печенье. Не знаю, почему она не весит пятьсот фунтов.
Она как-то сказала, что сжигает семь тысяч калорий в день только потому, что живет со мной. Я прикинулся, будто горжусь тем, что она считает меня настоящим жеребцом. Мне нравится ее смешить.
Вернувшись за стол, со стаканами холодного молока и шоколадно-ореховыми печеньями, большими, как блюдца, мы восстанавливали уверенность в себе.
– Большинство критиков – люди принципиальные, – отметила Пенни. – Они любят книги. У них есть стандарты. И люди они по природе тихие.
– Этот парень – не такой.
– Даже предвзятые и злобные, они обычно не попадают в тюрьму за преступления, связанные с насилием. Слова – их единственное оружие.
– Помнишь Джоша Макгинтри и тот журнал?
Я говорил о нашем друге и писателе. Католицизм пронизывал все его произведения.
Чуть ли не год раз в неделю он получал пропитанное злобой письмо от фанатика, ненавидящего католицизм. Не отвечал на них.
Когда на прилавках появился новый роман Джоша, этот же фанатик написал на него рецензию в национальном еженедельнике, штатным сотрудником которого он являлся. Рецензент не упомянул своего отношения к католицизму, зато безобразным образом, передергивая, высмеял и роман, и творчество Джоша.
Жена Джоша, Мэри, посоветовала: «Плюнь и разотри».
Женщины говорят «плюнь и разотри» с тех давних времен, когда люди жили в пещерах, а мужчины и тогда реагировали практически так же, как сейчас.
Вместо того чтобы плюнуть и растереть, Джош написал главному редактору еженедельника и переслал ему копии всех писем фанатика. Главный редактор встал на защиту своего сотрудника, предположив, что Джош подделал эти письма.
Окрыленный такой поддержкой, следующее письмо фанатик написал на листе с шапкой еженедельника. Даже на конверте стоял штемпель маркировальной машины[10] еженедельника.
Когда Джош скопировал и отправил главному издателю новые улики, ответа он не получил. Но годом позже, после публикации следующего романа, рецензию написал другой человек.