Безымянный подросток с окраины города - стр. 31
– Какого хрена?!
Андрей повернул голову и сразу же увидел Синицына – эту гору мышц и жира. Он стоял на раздаче и обращался к поварихе:
– Почему шоколад закончился? Вы чё, считать не умеете, тут же ровно на класс!
– Я не знаю! – Даже с другого конца столовой Андрей увидел, как в страхе содрогнулось лицо поварихи. По ней сразу было видно, что она принадлежит к тем женщинам, которые никогда в жизни не дадут отпор. Стоит на неё повысить голос, как она тут же сломается.
– Вот скотина, – прошептал Коля.
– Я раздала столько плиток, сколько привезли! – продолжала оправдываться повариха, уже начинала кричать, и голос её подрагивал совсем как у маленького ребёнка. Ей было не меньше шестидесяти, наверняка после работы она нянчила внуков, женщина совсем в возрасте… и на неё орал какой-то молодой жлоб с крепким телосложением.
– Да неправда! Всегда на всех хватает, а сейчас почему-то одна плитка пропала! Может, это вы её съели.
Андрей чувствовал, как медленно-медленно закипает. Жгучая магма поднималась из глубин груди и текла по венам, но ворвалась она в них тогда, когда Андрей ещё раз посмотрел на лицо поварихи. Многочисленные морщины, обвисшая кожа скукожились (она вот-вот заплачет), и от этого вида внутри взвыла такая жалость… и такая злость. Работающая бабушка стояла перед молодым парнем, который орал на неё, и ничего, совершенно ничего не могла поделать! Её губы дрожали, руки тоже дрожали, а у Синицына ни мускул не дёргался. Он продолжал давить на женщину, пока сама она боролась с подступающими слезами.
– Скажите, на что мы деньги отдаём? На такой персонал? Или на еду? А где положенная мне еда? Где она?!
– Я… Я… – Повариха уже не могла говорить. Маленькими шажками она отходила назад, Андрей увидел, как блеснула одна слезинка, вырвавшаяся из впадших глаз.
И он начал закипать ещё больше.
– Он слишком много себе позволяет.
– Мы только пришли в школу, – прошептал Коля. – Не вздумай устраивать драку. Нас же выпрут.
Андрей продолжил сидеть за столом. Синицын всё так же повышал голос и заткнулся только тогда, когда из кухни вышла другая повариха – помоложе, лет сорока-сорока пяти. Она мигом приблизилась к нему и кинула на поднос не одну, а три плитки шоколада.
– А вы говорили, что закончились.
– Пошёл вон! – крикнула новоприбывшая и после этих слов подошла к своей подруге, заключив её в объятия, – в этот момент до Андрея долетел всхлип. Потом ещё один. И ещё один.
Повариха зарыдала в форму своей подруги, которая была моложе лет на двадцать, и что-то говорила, но все её слова тонули в плаче.
– Вот теперь спасибо, – сказал Синицын. – Теперь я доволен.
– Пошёл вон! – повторила новоприбывшая. – Хамло! Ты хамло! И всегда им был!
Он повернулся с подносом в руках, и Андрей увидел улыбку, расплывшуюся на его лице. Улыбку на лице Синицына, сиявшую в тот момент, пока рядом в рыданиях содрогалась бабушка. Улыбку, полную удовлетворения и превосходства. Улыбку победителя. Вот только кого он победил? Женщину, которая не может дать отпор? Женщину, которая старше его на пятьдесят лет и один удар по которой способен убить её? Вот это – победа? Или ему просто нравится слышать вызванный им плач?
Кто-то внутри стучал по рёбрам, требуя свободу. Сначала робко, потом настойчивее, теперь уж совсем настойчиво. Кто-то впивал ногти в стенки бьющегося сердца и расцарапывал их! Андрей чувствовал в себе зверя и чувствовал злость, пробивающуюся в нарастающем рычании. Что-то тяжёлое и одновременно лёгкое заполняло грудь, пока магма – такая горячая, обжигающая – курсировала по организму вместо крови. Андрею становилось жарко от этой магмы, ему хотелось выплеснуть, выплеснуть её на кого-то! И чем дольше он смотрел на эту улыбку, чем дольше он слышал плач бедной поварихи, тем сильнее вскипала в его венах магма. Когда Синицын сел за свой стол, начав общаться с друзьями, монстр внутри не просто стучал по рёбрам, нет…