Безымянный - стр. 22

– Они нас не тронут, – пояснил Ваня, – Василиса объяснила им, что мы – друзья. Её друзья, конечно же. Лесной народ не считает пришельцев своими друзьями, но Василису они уважают.

– Ясно, – коротко ответил Безымянный, – Здравствуйте, и благодарю вас…

– Не общайся с ними, – предупредила птица, – а то наговоришь всяких глупостей и пиши-пропало. Даже не здоровайся, лучше просто кивай и принимай, что дают.

– Понятно, – сказал Безымянный и поймал на себе недовольный взгляд Вани, – Нет, правда! Мне всё ясно, буду молчать и слушать тебя.

– Вот и славно. Сегодня отдыхаем в пустующей землянке, а завтра пойдём к Василисе и русалке.

Лесной народ расступился перед ними, и Безымянный неторопливо последовал за сорокой, которая с полной уверенностью полетела вперёд, вглубь скупо освещённого чадящими факелами поселения.

– Одной русалке? – уточнил он у Вани, когда они подошли к удручающе выглядящей землянке с покосившейся зелёной крышей и давно засыпанным окном, которое когда-то было выложено неаккуратно обработанными деревянными блоками.

– Один лес, одно заповедное озеро, одна русалка, – ответила птица, – и хватит на сегодня вопросов. Устал я уже от тебя. Я тебе не ходячий словарь.

И с этими словами Ваня кивнул клювом и упорхнул куда-то вверх, в неизвестном направлении, оставив Безымянного одного посреди этого странного и чем-то даже пугающего места. Он подумал о том, что можно прожить десятки лет в большом человеческом городе, наполненном кабаками, тавернами, всевозможными лавками и магазинами с заморскими товарами, спать в тёплой постели в окружении личной библиотеки и бесконечных сундуков с одеждами, наслаждаться обществом красивой жены и тройни резвых ребятишек, но так ни разу не услышать о том, что где-то на краю света, в самой глубокой чаще леса, за заповедными рощами и внушающими страх прогалинами, вот в таких вот ужасающих условиях живут всеми забытые существа, маленькие и лишённые всех благ культуры. И это если не вспоминать про лихо, которая, скорее всего, до сих пор пребывала в агонии и мучениях от своих ран.

– Надо было убить её. Нельзя было оставлять её такой… – вслух проговорил Безымянный и услышал, как от него отшатнулся один из лесных карликов, который прятался за стволом дерева и, как видимо, подглядывал за прибывшим в их деревню гигантом.

Безымянный лишь пожал плечами и с недовольным стоном забрался в узкий лаз землянки. Ему нужно отдохнуть перед завтрашним днём – особенно если выход из леса дастся ему с таким же трудом.

Просыпаться не хотелось, ибо на улице очевидно стояло чрезвычайно раннее утро, о чём говорили пусть и яркие, но холодные лучи солнца, пробивающиеся сквозь неплотно закрытую и растрескавшуюся дверь землянки. Безымянный вполне мог позволить себе поспать ещё, тем более, что после встречи с лихом у него до сих пор туман в голове – морок пусть и отступил, но ещё не до конца отпустил его разум. Однако лесной народ устроил на улице форменный шабаш – слышались их весёлые игровые крики, а пара-тройка особо громкоголосых представителей Русальего поселения затеяли песню на своём протяжном и практически лишённом согласных букв языке. Они пели песню радости солнцу, которое вышло из-за облаков спустя долгих три месяца, восхваляя его живящий свет и согревающее тепло. Вместе с этим лесной народ пел о зелёных рощах, сокрытых в глуши озёрах с кристально чистой водой, юрких кроликах, которые живут под холмом и общаются с тамошними жителями, и вечно голодном медведе, что живёт в самом центре леса и раз в год выходит на охоту за всем, что движется. Песня лесного народа проста в плане мелодии, но слова произвели на Безымянного сильное впечатление – в них будто скрывается весь смысл их бытия, все горести и надежды, что витают в воздухе, все их мысли, переживания, чаяния. Они любили свою родину, свой лес и бережно и с уважением относились к каждому дубу, берёзе, липе, клёну, буку; конечно, они не знали другой жизни, и им не с чем было сравнивать, но, судя по словам их песни, им это и не нужно.