Безымянные культы. Мифы Ктулху и другие истории ужаса - стр. 4

Когда я, залитый с ног до головы потом и кровью, вернулся на поле брани, то увидел, что мой противник приходит в сознание, а одна из девушек-подростков как раз собирается обрушить на его голову огромный камень. Некий мимолетный каприз заставил меня остановить девушку. Сам по себе поединок доставил мне огромное удовольствие, но я был поистине восхищен столь совершенной конструкцией черепа этого человека.

Мы разбили лагерь здесь же, на плоскогорье, неподалеку от места сражения. Наших павших соплеменников, поверьте их было совсем немного, мы сожгли на огромном костре, а трупы врагов попросту сбросили вниз в долину, на радость сбегавшимся пожирателям падали. В ту ночь мы ждали нового нападения, но так и не дождались. Лишь джунгли озаряло багровое зарево многочисленных костров, да порывы ветра время от времени доносили гулкую дробь тамтамов и вой. В деревнях пиктов оплакивали погибших или, быть может, просто орали, разряжая бессильную злобу. Не нападали они на нас и в последующие несколько дней. Тем временем раны нашего пленника начали затягиваться. Он был очень общителен, и мы достаточно быстро усвоили его примитивный язык. Его звали Громом, и он хвастался, что был лучшим охотником во всех пиктских кланах. Он охотно болтал с нами, поблескивая маленькими глазками из-под черной гривы спутанных волос, прикрывавшей низкий лоб, и широко улыбался, обнажая похожие на клыки зубы.

Гром проявлял к нам, асирам, живейший интерес, неведомым людям, победившим его племя, но почему-то не спешившим воспользоваться плодами победы. Но он так никогда и не смог понять, почему, собственно, мы его пощадили и оставили в живых. Именно Гром и подал нам идею послать его к соплеменникам, чтобы от нашего имени заключить с ними мирный договор. Для нас это не имело особого значения, потому что в случае нового нападения мы бы просто вырезали всех пиктов. Тем не менее никому не пришло в голову задерживать Грома – позорная идея рабства в мире Ньёрда еще не появилась.

Пикт вернулся к своему племени, и мы забыли о нем. Лишь я стал чуть осторожнее вести себя на охоте – мне все казалось, что он скрывается в густых зарослях и поджидает благоприятного момента, чтобы пустить стрелу в спину. Но вот однажды спокойствие ночи нарушил снова грохот тамтамов, и поутру из леса появился наш старый знакомый с торжественной улыбкой на толстых губах. За ним шествовали вожди кланов – с перьями в волосах, закутанные в волчьи шкуры, с размалеванными лицами. Наше воинское искусство изрядно устрашило обитателей леса, но еще большее впечатление на них произвело то, что мы отпустили Грома живым и невредимым. Подобный поступок настолько не вписывался в их привычный порядок вещей, что вожди пиктов сочли его знаком безграничного презрения к намного более слабому противнику.

Так мы заключили мир с пиктами. По этому поводу состоялось шумное мероприятие, было произнесено множество клятв, всяких ритуальных заклинаний. Мы поклялись именем Имира – эту клятву ни разу не нарушил ни один асир. Они обращались ко всем стихиям, взывали к своему божку, сидящему в специальной хижине, в которой постоянно пылал огонь, а также существу настолько ужасному, что его боялись назвать по имени. И все это время, не замирая ни на секунду, высохшая старуха колотила в бубен. Затем мы сидели у костров и пили хмельной взвар из местных злаков, закусывая его мясом дичи, зажаренной здесь же.