Безымянная Колючка - стр. 16
— Кажись, дышит, но выглядит неважно. Как бы не окочурилась.
— Проклятье.
Через несколько секунд я слышу лязг замка, потом – недовольную брань за стеной и гулкое поддакивание Бугая. Выждав еще немного, перевожу дух. Мой план срабатывает, и я выиграла несколько драгоценных минут. По лицу течет что-то густое и липкое, я рискую попробовать – и снова оказываюсь права. Мало того, что бои будущие родственнички не удосужились подлечить меня таумическими заклинаниями или зельями, так еще и рану как следует не зашили, потому что несколько кривых швов уверенно расходятся, выворачиваясь наружу как подожженное крыло бабочки.
Мне очень больно – и снаружи, и внутри. И если после всего, что я успела о себе рассказать, вы до сих пор думаете, что я беспокоюсь из-за шрама – вы все еще меня не знаете.
Плевать я хотела на шрам. Он доставляет лишь физическую боль, но и только. Я и так не красотка и никогда не видела себя покорительницей мужских сердец. Можете считать меня заносчивой дрянью, но я слишком умна, чтобы прожигать жизнь за столь бесполезным занятием.
У меня болит печенка. И почки. И, чтоб его все в пекло, больше всего болит уязвленная гордость. Будь у меня чуточку больше уверенности – я бы заставила поганца ответить за каждую унцию унижения, за каждый удар и каждое обвинение. Но такие, как я, слишком бедны для такого дорого удовольствия, поэтому придется довольствоваться тем, что есть. Как бы там ни было, голова все еще на месте и даже боль не уменьшила ее мыслительных способностей.
Что я имею на данный момент? Сначала меня обвинили в покушении на императора, а позже в том, что я собиралась прирезать одну из девчонок эрд’Аргаван. Кроме того, о моем падении либо ничего не знают, либо делают вид, что не знают. И еще, чуть не забыла самое важное – старик обмолвился о чьих-то указаниях сохранить мне жизнь и куда-то доставить. Не слишком много, но достаточно, чтобы сделать выводы.
Самое неприятное – покушение. Судя по тому, что я провалялась без памяти три дня, могу предположить, что основные виновники уже схвачены и наказаны. У Первых-из-Первых богатый опыт в раскрытии заговоров, иначе они не правили бы третью сотню лет подряд. Им удалось сохранить власть даже в Смутные времена, последовавшие за падением Взошедших. Следовательно, если мой будущий родственничек так охотно обвиняет меня в причастности, я, по какому-то злому стечению обстоятельств, попадаю в список заговорщиков. Вариант, что он мог сам меня оболгать, отметаю сразу. Тот факт, что заговорщица долгое время проживает под опекой его семьи, ставит под удар всех ард’Аргаван. Да и чего ради убирать меня с доски? Все отпрыски Старшей крови большие любители устроить кровавую резню, но даже они, если дело заходит о таком пустяке, как разрыв помолвки, предпочитать действовать цивилизованными способами.
Мое падение и обвинения в попытке убийства его дочери, очевидно, вытекают из первого. Старик узнал о покушении, а тут как раз меня нашли, да еще и с ножом. Могу ошибаться, но похоже, мое падение случилось примерно тогда же, когда скарт узнал о покушении на императора. В том, что за мной пришел убийца, я ни капли не сомневаюсь. И, скорее всего, мне следует забыть о поколоченных Бугаём ребрах и поблагодарить старикашка за то, что запер в башне. Очень может быть, что от второй попытки покушения меня спасли именно эти стены.