Безумные русские ученые. Беспощадная наука со смыслом - стр. 5
Из всех матерей, приславших ответы, одна только мать братьев Лобачевских подписалась, по крайней мере собственноручно; другие же матери, стоявшие выше ее по положению, писать не умели!
К сожалению, нам больше ничего не известно о родителях Н.И. Лобачевского, но мы знаем, что все братья легко и успешно учились. Старший, Александр, был из числа первых студентов, но вскоре после поступления своего в университет утонул, купаясь в реке Казанке. Младший же, Алексей, с большим успехом занимался впоследствии химией. Очевидно, склонность к учению была свойственна всем членам семьи Лобачевских.
В том же 1802 г., 5 ноября, по прошению матери три брата были зачислены в гимназию «на собственное содержание до открытия вакансии на казенное». В сентябре 1803 года Николая переводят на казенный кошт (расходы на содержание).
Устав Казанской гимназии, утвержденный Павлом I в 1798 г., представляет нам учебное заведение с весьма широким спектром преподававшихся в нем дисциплин. Оно вело подготовку к разнообразным видам деятельности, и отчасти напоминало лицей. Кроме первоначальных общих предметов гимназического курса, здесь преподавали языки: латынь, французский, немецкий, татарский. Из философских наук изучали логику и практическую философию; из физико-математических – геометрию, тригонометрию, механику, гидравлику, физику, а также химию, натуральную (естественную) историю, землеведение (землемерие) и гражданскую архитектуру. Преподавали юридические и военные науки, рисование, музыку, фехтование и танцы.
Утренние классы зимой начинались в восемь часов. В девять переменялись учителя, а в двенадцать классы заканчивались. В половине первого обедали. Летом классы начинались в семь часов и заканчивались в одиннадцать. Обедали ровно в двенадцать. Учение после обеда всегда начиналось в два и оканчивалось в шесть часов. Ужинали обычно в восемь и ложились спать в десять. Летом вставали в пять часов. И так каждый день.
Всякий человек, знакомый с провинциальной русской жизнью, в настоящее время может себе представить, чем была Казань почти двести лет назад. Смесь европейского просвещения с татарской дикостью придавала этому городу своеобразный характер.
Нечего говорить, что Лобачевский не мог получить дома никакой подготовки в гимназию. Его вырастило, выкормило, воспитало и выучило государство, и сама мать признавала это, называя своих детей «казенными».
Из «Семейной хроники» Аксакова мы узнаем, как несладко жилось в той же гимназии ему, барскому дитяти, и можно представить, сколь суровым было детство Лобачевского. Аксаков пишет: «Вставанье по звонку, задолго до света, при потухших и потухающий ночниках и сальных свечах, наполнявших воздух нестерпимой вонью; холод в комнатах (в спальнях держали двенадцать градусов тепла), отчего вставать еще неприятнее бедному дитяти, кое-как согревшемуся под байковым одеялом; общественное умывание из медных рукомойников, около которых всегда бывает ссора и драка; ходьба фрунтом на молитву, к завтраку, в классы, к обеду и т. д.; завтрак, который состоял в скоромные дни из стакана молока пополам с водою и булки, а в постные дни – из стакана сбитня с булкой; в таком же роде обед из трех блюд и ужин из двух».
В 1805 году в здании гимназии открывается Казанский Императорский университет, и через два года 14-летний Николай Лобачевский становится его студентом. Отныне и навсегда вся его жизнь будет связана с этим университетом, самым восточным из всех европейских. Пограничное расположение знаменитого высшего учебного заведения, словно в увеличительном стекле, отражало пограничное состояние самой России. Здесь сплелось все, и здесь наиболее ярко проявились основные особенности русского сознания.